– Да.
На снимке молодая симпатичная женщина держала за руку мальчишку в пилотке.
– Это в детском саду нас фотографировали, – пояснил Козлов. – Помню, вечер был. Мама после работы за мной пришла, а там фотограф. Всем желающим делал снимки. Пятьдесят копеек это стоило тогда. Дорого для нас, но мама согласилась.
Эта же женщина на другой фотографии. И еще. И еще. А вот они опять вдвоем. Берег какого-то водоема. Много людей на заднем плане. И счастливые мать и сын.
– Мамин знакомый нас фотографировал. Дядя Женя его звали.
– Ваша мама так и не вышла замуж?
– Нет.
– Почему?
– Не знаю. Слишком маленький я был, чтобы что-то в этом понимать.
Еще один снимок. Но теперь, кроме Олега и его матери, еще какая-то женщина.
– Кто это? – спросил Хургин.
– Тетя Алла. Мамина родственница. Они вместе погибли в тот раз.
– Это произошло здесь, в нашем городе?
– Нет. Тетя Алла жила в Смоленске. Мама поехала к ней в гости и там погибла.
– Вы оставались здесь?
– Да. У соседей.
Он остался в живых благодаря этому.
– Значит, в Смоленске у вас могут быть родственники?
– Не знаю. Я не помню там никого. И саму тетю Аллу не помню, честно сказать. Так, по фотографии только.
– И никто не пытался вас разыскать все это время?
– Нет.
Хургин неторопливо перелистывал страницы альбома. Олег. Еще Олег. Его мама. А вот они опять вдвоем. И больше практически никого.
– Вы жили замкнуто? – спросил Хургин.
– Ну, по гостям-то уж точно не ходили.
– Почему?
– Наверное, потому, что жилось тяжело. Мама была одна, и денег, как мне кажется, всегда не хватало. Хотя она и старалась этого никогда не показывать.
И опять тот же самый снимок, где они втроем: Олег, его мама и тетя Алла.
– Какой вы здесь строгий, – сказал Хургин. – Прямо не по годам. Может быть, досталось на орехи за что-то.
Козлов всмотрелся в снимок, пожал плечами.
– Не знаю. Я ту поездку в Смоленск совсем не помню. Слишком маленький был.
Фотографии он берег, как осколок той, счастливой, жизни. Детдом, армия.
– Вы в армии, кстати, служили?
– Нет. У нас в институте была военная кафедра.
Обычная биография могла бы получиться, если бы не детство, проведенное в детдоме.
Хургин закрыл альбом. Надо начинать с институтских приятелей Козлова. Осторожно двигаться, постепенно расширяя круг поисков. Доктор заглянул в блокнот. Богучаров и Артемьев. Всего две фамилии Козлов назвал. Больше, значит, и некого было вспомнить.
– Вот эти ваши приятели, Богучаров и Артемьев – где их можно сейчас найти?
– А зачем они вам? – вскинулся Козлов.
– Побеседовать с ними хочу. Или это возбраняется? – Хургин склонил голову набок и внимательно посмотрел на собеседника.