– У меня нет друзей.
– Совсем никого?
– Совсем.
– А Вика?
– Это не друг.
– А кто?
Козлов пожал плечами.
– Ладно, не друг, – осторожно согласился Хургин. – Назовем ее просто человеком, который находится рядом. А кто еще рядом с вами? С кем вы общаетесь?
– Практически ни с кем, разве что еще Вольский.
– Ваш руководитель?
– Да.
– Ну должен же быть еще кто-то!
– Нет, – отрицательно качнул головой Козлов. – Я учусь в аспирантуре. Сижу потихоньку в библиотеке, читаю книжки. Мне никто не нужен.
– А прежде?
– Что – прежде?
– Когда учились в институте, у вас были товарищи? Вы приходили на занятия, вас окружали однокурсники. С кем-то из них вы были дружны?
– Нет, – ответил Козлов, подумав.
– А в чем причина? Вас не принимали в свой круг? Или вы сами сторонились?
– Не знаю. Не могу объяснить.
– Отношения с окружающими были хорошие? Или натянутые?
– Ровные.
– Со всеми?
– Да.
– Но кто-то из окружающих был вам более симпатичен?
– Вы мне все друзей подыскиваете, – невесело усмехнулся Козлов. – Не было у меня друзей, говорю же вам.
– И в гости вы никогда ни к кому не ходили?
– Почему же? Ходил.
– К кому?
– К Славику Богучарову, к Артемьеву.
Хургин торопливо делал записи в блокноте.
– Еще к кому? – спросил он.
– Не помню.
– Значит, к этим двоим чаще всего ходили?
– Часто – это сильно сказано. Раза три или четыре, вот и все.
– А к остальным?
– Нет, не ходил.
– Почему? Не приглашали?
– Приглашали. Мне просто не хотелось. Думаю, в этом причина. Мне в одиночестве лучше, чем на людях.
«И профессор Вольский в нем это подметил. Значит, все правда».
– Вы ведь в детском доме воспитывались?
– Да.
Хургин извлек из своего неподъемного портфеля массивный альбом, при виде которого Козлов в изумлении выгнул дугой брови.
– Это альбом с вашими фотографиями, – сказал с несколько виноватым видом Хургин. – Его изъяли при обыске в вашей квартире. Я эти фотографии увидел в кабинете у Большакова и попросил на один вечер, чтобы посмотреть их вместе с вами.
– Зачем? – спросил хрипло Козлов.
– Мне все про вас интересно. Ваше детство, ваши родственники. Вообще все люди, которые вас окружали.
Было видно, что Козлову тяжело. Но Хургин сделал вид, что этого не заметил. Раскрыл альбом и начал неспешно перелистывать страницы.
– Вы любили маму, Олег?
– Да.
Иного ответа и не могло быть. Детство – это там, где мать. После матери только взрослая жизнь. Даже если тебе всего восемь лет.
– Вам ведь восемь лет было, когда она умерла?
– Да.
– Чем она болела?
– Ничем.
– А от чего умерла?
– Погибла в автокатастрофе.
– Вот это ваша мама? – спросил Хургин и показал на фотографию.