Хургин приехал в управление вечером. Что-то здесь изменилось, как он понял, – ему долго не выписывали пропуск, и даже разговор по телефону с Большаковым поначалу ничего не дал. Тот ссылался на занятость, явно уклоняясь от встречи, и в голосе собеседника Хургин улавливал тщательно сдерживаемое раздражение.
– У меня важные сведения, – настаивал Хургин. – Есть кое-какие соображения.
Он ожидал, что Большаков что-то ему на это ответит, а слышал в телефонной трубке одну лишь тишину.
Переговоры продолжались долгие десять минут, и наконец Большаков сдался. Позвонил в отдел пропусков, и Хургин смог пройти в управление.
Большаков был в своем кабинете один. Не поднялся из-за стола, когда вошел Хургин, лишь взглянул мрачно исподлобья и коротко кивнул.
– Я хотел узнать о ночном происшествии, – сказал Хургин. – Об этом сне. Удалось что-нибудь узнать?
Вместо ответа Большаков извлек из стола небольшой конверт и высыпал на стол пачку фотографий. Убитая женщина была сфотографирована в разных ракурсах.
– Значит, все правда? – спросил, бледнея на глазах, Хургин.
– Да. Убита прошлой ночью. Три ножевых ранения.
Большаков выглядел уставшим и старым.
– Как Козлов?
– А? – поднял глаза Большаков.
– Что с Козловым, я спрашиваю.
– Под присмотром врачей.
– Плох? – сказал понимающе Хургин.
– Да.
Большаков сгреб фотографии в конверт, конверт спрятал в сейф.
– Его эти истории окончательно доконают, – сказал Хургин.
– Вы мне хотели что-то сказать, – напомнил Большаков.
Он не мог говорить о Козлове спокойно.
– Теперь уже окончательно понятно, что это не он, – сказал Хургин. – То есть он лично в этом не участвует. Но как-то связан с происходящим.
– Интересная мысль, – признался Большаков. – Как это она раньше мне в голову не приходила?
Произнесено все было очень спокойно и деловито, но Хургин уловил тщательно скрытую издевку. Он сделал вид, что не обиделся.
– Вольский, научный руководитель Козлова, предположил, что есть какой-то фактор, внешняя сила, воздействующая на Олега. Причем, по его мысли, эта сила может быть вовсе не материальной.
– Дух, – предположил Большаков. – Телепатия. Обычное дело. Я и сам этим иногда балуюсь.
– Вы напрасно иронизируете.
– Я не иронизирую! – неожиданно взорвался Большаков. – Мне вовсе не до шуток сейчас! У меня каждую неделю по нераскрытому убийству прибавляется из-за этой сволочи.
Он даже побагровел – так сильно кричал. Он был готов сейчас выставить доктора за дверь.
– Вам в это трудно поверить, но Вольский, по-моему, прав, – торопливо заговорил Хургин. – Это единственный способ для нас – проверить, что подобное действительно существует.