– И что же это за фактор?
– Он почувствовал брата. Где-то рядом, совсем близко. Он очень впечатлительный…
– Кто? Олег?
– Да. И мне кажется, он повел себя как некое принимающее устройство. Он вот это поле, излучаемое братом, ощущал каждой клеткой своего тела.
– Но откуда эти жуткие сны? Почему он их видит только тогда, когда происходят убийства?
– Не знаю. Возможно, в момент совершения преступления напряжение, которое испытывает Алексей, достигает наивысшей точки. И вот это поле зла, или импульс зла, которое он излучает, достигает Олега. Звучит несколько вульгарно, будто мы о физических процессах говорим, на самом деле все запутаннее и сложнее. Но это как-то так происходит. Так, как я объясняю. – Хургин взглянул на собеседника с неожиданной печалью во взгляде.
– Как-то вы посмотрели… – сказал Большаков. – Не могу даже объяснить.
– Я вдруг вспомнил ваше нежелание выслушать меня прежде. Вашу иронию.
– А вы мстительный.
– Нисколько.
– Ладно, приношу извинения, – сказал Большаков. – И даже более того. Я вынужден признать, что без вас мы не продвинулись бы вперед ни на йоту.
– Ничего удивительного.
– Вот как? – изогнул брови дугой Большаков.
– Да. Здесь не годятся ваши подходы. У вас своя, испытанная временем схема: вот жертва, вот подозреваемый, свидетели дают показания, вы все протоколируете, подогнали эпизод к эпизоду, факт к факту – и все, дело сделано. А здесь все было иначе. И вы забуксовали. В жизни все сложнее и в схемы не всегда укладывается. – Хургин оборвал речь, увидев лицо Большакова. Тот закусил досадливо губу. – Извините, – сказал Хургин. – Я не хотел сказать ничего плохого. Просто мне было очень обидно за Олега. Еще немного – и он мог бы очень жестоко пострадать ни за что. – Доктор вздохнул, запечалившись. – Надо искать Алексея. Он здесь, в городе. И появился сравнительно недавно.
– Вы так думаете?
– Да. Это произошло месяца три или четыре назад. Как раз тогда с Олегом Козловым что-то случилось, он изменился. – Хургин покачал головой. – Он мучился и искал причину происшедшего в себе, а она, эта причина, оказалась вовне. Брат объявился, только Олег об этом не знал. И сейчас не знает. – Хургин встревоженно поднял голову. – Вы ведь ничего не говорили ему о брате?
– Нет.
– Не надо ему пока ничего говорить. Так лучше.
Большаков кивнул.
– А где искать Алексея? – спросил он.
Хургин пожал плечами:
– Не знаю.
– А если хорошенько подумать?
– Я действительно не знаю.
– Кем он может быть, по-вашему?
– Профессия?
– Да. Пишет диссертацию, как Олег?
– Возможно. Но не надо искать прямого сходства. Есть нечто иное, что их объединяет.