– Ты видел это, да? – крикнул Хургин, боясь, что не успеет, что все уплывет из памяти Козлова, исчезнет. – У тебя это было перед глазами?
– Да.
– Кто он? Кто ударил тебя?
– Не знаю, – сказал Козлов. – Я не рассмотрел его лица.
И заплакал.
Директор кладбища наконец распрямился и оглянулся по сторонам. Тихо было вокруг, только шелестела листва деревьев да где-то далеко, через две или три кладбищенские аллеи, пели птицы. Директор осторожно положил лопату на траву – лопата была в крови, и ее еще предстояло чистить.
Алексей лежал так, как упал, – навзничь на спине, широко раскинув руки. Все его лицо было в крови – удар пришелся прямо в лоб, и у него, наверное, был раскроен череп.
Директор вышел на аллею. Там лежали собранные в кучу сухие ветки, которые не успели вывезти, и директор стал носить эти ветки туда, где между могилами лежал Алексей. Он успел сделать две ходки, а на третий раз, бросив очередную охапку веток на труп, смахнул утомленно пот со лба и вдруг услышал шорох. Обернулся и увидел Кирьякова – одного из кладбищенских рабочих. Кирьяков смотрел не на директора, а на прикрытый ветками труп, и его лицо было белее мела.
– Шпионишь? – зашипел директор. – Любопытствуешь?
Он стал наступать на Кирьякова, и тот попятился и пятился до тех пор, пока не уперся спиной в могильную ограду. Директор приблизился к нему вплотную и зло, с ненавистью заговорил:
– Друга себе завели, да? Водкой он вас поил без меры? А говорил я вам, сволочи, что не будет добра от этого?
Он так зло говорил, что Кирьяков даже не выдержал, отвернулся и бросил:
– Да ты сам его и пригрел, Михалыч!
– Я?! – взвизгнул директор и сам испугался произведенного им шума, оглянулся затравленно по сторонам и, только когда убедился, что рядом никого нет, повернул лицо к Кирьякову. – Ты на меня собак не вешай! На мне их и так знаешь сколько!
Было видно: испугался, и это Кирьякову придало решимости.
– Ты на меня не вали ничего, Михалыч, – сказал Кирьяков. – Ты сам его на подсобу взял, могилы копать.
– Вам! – выкрикнул директор. – Вам, дураки! Для вас старался!
– А мы и без него справлялись, – недобро усмехнулся Кирьяков. – А взял ты его, потому что он тебе по сердцу пришелся. А знаешь, чем он тебе понравился, Михалыч?
Директор по его глазам прочитал, что тот сейчас скажет гадость, но отступать уже было поздно, и он сказал мрачно:
– Ну?
Вроде без угрозы прозвучало, хотя и недобро, но Кирьяков не испугался, склонил голову набок и сказал с плохо скрытой насмешкой:
– Колечком он тебя купил, Михалыч.
– Каким колечком? – поинтересовался директор, мрачнея.