Герман прикинул и ответил:
— Если по дороге — то 75 примерно, если как ворона летит — 60 с мелочью.
— Нормально. Сколько в городе — представлять не хочу и не буду. А мы даже без ОЗК обойдемся. Если ветер не переменится, конечно. Не дай Бог, на нас развернет — можно сразу хозяйство на пень класть. И топор точить. Живем! — хлопнул Урусов водителя по колену и вскочил на ноги. — Выпускай девчонок и интеллигента, нехай воздухом подышат. И пусть Влада подойдет. С карабином. А сам проверь машину и за ветром следи. Направление менять начнет — ори. И постарайся, чтобы по-светлому успели. Боюсь я по этой «линии фронта» ехать. Да и комбатовской не говори ничего и сюда не пускай. Сейчас нам только истерики не хватает для полного счастья.
Водитель кивнул и, зачем-то пригибаясь, побежал к забарахлившей «шишиге», оставленной в посадке метрах в сорока от них.
— А мы, пока время есть, присмотримся. — сам себе под нос проворчал Урусов, и снова занял пост наблюдения.
— Думала, уже, забыл про нас. — рядом с Андреем легла на траву Влада и вскинула карабин к плечу, рассматривая через оптический прицел территорию бригады. — Ой!
— Угу. А я на эту красоту уже насмотрелся. Похоже, что две-три ракеты не пожалели. С хорошим таким зарядом.
Влада, отложив «тигр» и глядя в сторону, спросила: — Живых не видно?
— Неа. — мотнул головой Урусов. — Потому бока и вылеживаю.
— А раненые?! — повернулась к нему жена. На лице блестели дорожки слез. — Все же погибнуть никак не могли!!! Им же помочь надо!!! А мы тут лежим?! Там же Вовка! Там же все!
— Кошка! — Андрей притянул попытавшуюся было вырваться Владу к себе и обнял. — Солнышка моя, ну ты же эмчээсница, ты же по гражданской обороне экзамены сдавала! Ну, подумай сама!
Урусов крепче прижал плачущую жену и продолжил шептать на ухо:
— Кто под удар попал, тот погиб уже. Раненых не бывает. А если и будут — у тебя операционная есть? Или собралась иголкой из берета руки-ноги пришивать?!
— Не все погибли!!! — снова забилась Влада.
— Не все, кто же спорит. Кто должен был — уже умер. Или сам себе помог. А я не хочу в пузо очередь получить. От выжившего и злого. Сейчас пойдем. Ванька машину отремонтирует, и пойдем. Честно-честно. Не обманывал же ведь никогда, Кошенька, сама вспомни, ведь ни разу.
Влада прижалась к Седьмому уже сама:
— Ни разу... — и зарыдала, уже не в силах держаться.
— Вот и сейчас не обманываю. — Урусов гладил по хрупкой спине плачущую жену, глядя куда-то ей за плечо. — Ты поплачешь сейчас, успокоишься. И все хорошо будет. И Шмель живой, и Соловей, и Ромка Сундук. Вот увидишь. Они на полигон ведь уходили. А там склоны крутые, волна сверху любая пройдет!