— Конечно, сэр, — ответил он с поклоном. — Все будет готово к восьми часам. Вы можете надеяться, сэр.
— Вы, конечно, останетесь здесь, со мной, Билли, — сказал я, когда Мильфорд удалился.
— Скорее всего! — ответил Билли. — Неужели вы думаете, что теперь, когда у вас пятьдесят тысяч фунтов, я вас оставлю? Я только съезжу в свою старую хижину и еще до обеда перевезу сюда свои пожитки.
— Правильно, Билли, — ответил я, смеясь. — А заодно пошлите телеграмму леди Трэгсток.
Мы стояли в той же комнате, где десять дней назад полуночная пуля чуть было не положила конец моим приключениям.
— Мерчиа! — сказал я. — Моя родная Мерчиа!
Я взял обе ее руки и положил их к себе на плечи, глядя на ее дорогое лицо, которое она приблизила к моему.
Думаю, что она угадала мою мысль, так как оглянулась на портьеру и вздрогнула.
— Ах, — шепнула она, — что, если бы я тогда вас убила?
— Тогда во всяком случае не пострадала бы красота Сангетта, — ответил я многозначительно.
Затем нагнулся к ней и нежно поцеловал ее мягкие грустные губки.
— Мерчиа, — заговорил я снова. — Я знаю, что думаете вы об имуществе Прадо. Оно было приобретено всяческими вымогательствами у друзей вашего отца и его приверженцев, и вы скорей согласны умереть с голоду, чем как-нибудь воспользоваться тем, что досталось путем их страданий.
— Да, да, — шепнула она, — я так и знала, что вы это поймете.
— Дорогая, — сказал я нежно, — мы с вами и Билли примем это как вклад на хранение. Одному богу известно, сколько бедствий причинил Прадо. Но там, в Боливии, достаточно золота, чтобы исправить его злодеяния. Мануэль Солано спас уже раз Санта-Лукку; дочь Солано спасет ее в другой раз.
С радостным криком Мерчиа схватила мою руку и, не успел я ее остановить, как она поднесла ее к своим губам.