— Что вы сделали?! — Ее руки судорожно сжались, а грудь высоко поднималась и опускалась от возмущения. — Вы спрашиваете, что сделали вы, когда трава еще не успела покрыть могилу моего отца?!
Закрыв лицо руками, она зарыдала.
Должен сказать, что в эту минуту я почувствовал себя невероятным грубияном и от всей души проклинал Норскотта.
— Вы можете верить мне или нет, как вам угодно, — сказал я, — но я так же причастен к смерти вашего отца, как вы сами.
Она перестала плакать и, открыв лицо, дико на меня посмотрела.
— О!.. Как вы можете так говорить? Зачем вы лжете? Ведь я стояла около него, когда его застрелили. Посмотрите!..
Она отвернула рукав и обнажила руку почти до плеча, указав на глубокий шрам, резко выделявшийся на ее белой коже.
— Вот след от вашей пули, а вы еще осмеливаетесь лгать мне в глаза. Кто же вы, человек или дьявол?!
Она снова упала на диван в порыве отчаянного горя.
— Взгляните на меня, — сказал я ей серьезно. Она подняла голову.
— Похож ли я на человека, который лжет? — проговорил я резко. — Клянусь именем моей матери и всего, что мне дорого, что я ни в коем случае не виновен в смерти вашего отца. В данный момент я вам ничего больше сказать не могу. Но, положа руку на сердце, могу вас уверить, что это — сущая правда.
Крайне серьезный тон моих слов, по-видимому, оказал свое действие. В ее глазах, устремленных на меня, появилась тень сомнения.
— Я… я тогда не понимаю, — сказала она слабым голосом. — Гуарец… — и голос ее оборвался.
Меня осенила мысль, что Гуарец — джентльмен, о котором не мешает знать более подробно. Но девушка упрямо стиснула губы и не хотела продолжать начатой фразы.
Мне стало обидно. Но вести допрос дальше я не мог, не изменив слову, данному Норскотту. Да и без того меня уже мучила совесть, что я не совсем точно исполняю свои обязанности.
— Хорошо, — сказал я, пожав плечами. — Пусть будет так. Вы можете спокойно покинуть этот дом, когда вам заблагорассудится. Кстати, — добавил я, вынув пистолет из кармана и протягивая его ей, — раз вы отдали мне ключ, я считаю своим долгом возвратить вам вашу собственность. У вас, вероятно, имеются еще заряды, но я доверяюсь вашей чести…
— Честь?! — вырвалось у нее, — это вы говорите мне о чести? Вы?!
Вывод из ее слов был настолько ясен, что я не мог оставить их без ответа.
— Почему же нет? — спросил я. — Я вам уже сказал, что я совершенно неповинен в тех преступлениях, которые вы мне приписываете.
Я подошел к дивану и взял ключ.
— Вы, быть может, скажете мне, не гуляют ли еще такие предметы по городу? В противном случае мне придется заказать новый замок.