— Трудно представить тебя в роли сиделки. Дай мне лучше спокойно отлежаться. Через пару дней я оклемаюсь.
Вопреки ожиданиям, Клайв оказался прекрасной сиделкой. В течение дня и даже ночью он вовремя подавал лекарства и приносил питье. Перед тем как переодеть Нору в ночную рубашку, протирал ее губкой, пропитанной теплой водой, а в ответ на ее слабые протесты говорил:
— Я недостаточно извращен, чтобы находить удовольствие в близости с больной женщиной.
А у больной женщины не было ни сил, ни желания возражать, спорить. К тому же свежая, сухая рубашка — это так приятно… Нора смирилась, позволяя брату милосердия делать все, что тот считал нужным.
Однажды, очнувшись, Нора увидела на тумбочке вазу с цветами. Неумело составленный букет, но очень милый.
— Неужели Эва прислала? — спросила она слабым голосом.
— Да нет. Не суди строго — мое творение, — несколько смутившись, ответил Клайв. — Мне хотелось чем-то тебя порадовать. Но я не мог отлучиться надолго, чтобы купить красивый букет, поэтому составил сам из чего Бог послал. Боюсь, что я не слишком умелый флорист.
— Ну что ты! Цветы очаровательны.
Ей было приятно, что он подумал еще и о цветах.
— Я — твой должник, — почему-то стал оправдываться Клайв, ставя на кровать переносной столик с апельсиновым соком и поджаренными хлебцами. — Сам заразил — сам ухаживаю. Ты можешь есть?
Удивительно, но могла! И даже хотела есть.
— Мне никто не звонил? — поинтересовалась Нора. Несколько раз сквозь сон она вроде бы слышала телефонные звонки.
— Звонили два твоих клиента. Я сказал им, что, если у них что-то срочное, пусть обратятся к кому-нибудь еще. Но они предпочитают подождать твоего выздоровления. Еще звонила твоя подруга Руфь. Сказала, что перезвонит. Волнуется. Я обещал дать ей знать, если потребуется помощь.
— Спасибо, — кивнула Нора. — Я позвоню ей сама.
Руфь, ее лучшая подруга, растила троих детей, средняя из которых — ровесница Эвы.
— Да, еще Даниил звонил.
— Дан? Он, наверное, удивился, услышав твой голос?
— Да уж! Удивился и еще как!
— Надеюсь, ты сказал ему все как надо? — спросила Нора, с подозрением взглянув на Клайва.
— Сказал. Не волнуйся, у него не создалось впечатления, что мы за его спиной вступили в интимную связь.
— Оставь свои дурацкие шуточки, — решительно оборвала его Нора. — Что именно сказал Даниил?
— Он сказал, — подчеркнуто бесчувственным, деревянным голосом произнес Клайв, — что страшно сожалеет по поводу твоей болезни. Что, если бы не Синтия, он бы обязательно пришел. Что он навестит тебя, когда ты пойдешь на поправку.
Нора почувствовала легкое разочарование. Конечно, ему надо думать о дочери и совершенно незачем таскать заразу из дома в дом. Он не может оставить Синтию одну, чтобы тут же броситься ухаживать за больной. Клайву проще — у того нет ни перед кем никаких обязательств. И все же…