— О, Фредерик, так чудесно и так странно вновь оказаться с тобой рядом! Совсем как в старые добрые времена. — Флинг обняла его. Что бы она без него делала?
— Никакие не старые, а восхитительные новые времена, которым суждено стать нашей судьбой. — Фредерик твердо верил в астрологические приметы. Из гороскопа Патрика Уолкера он вычитал, что ему — а Фредерик был Близнецом — суждено в течение этого месяца стать баснословно богатым и перейти в ранг царственных особ. Именно к этому он сейчас и готовился. Как он любил цитировать чье-то высказывание, удача благосклонна к тем, кто ждет ее во всеоружии — духовном и телесном.
Откуда-то появился навязчиво предупредительный хозяин курорта. Обойдя бассейн, он присел у бортика и обратился к своим особо почетным клиентам:
— Может быть, вам что-нибудь нужно? Дополнительные полотенца, диетический хлеб или эвианская вода?
Сидя на корточках, он не отрывал глаз от двух очаровательных созданий, резвящихся в его бассейне.
— Ага. Пицца и мороженое, — пропела Флинг. — Этот сумасшедший мальчишка решил уморить меня. Такое впечатление, что он тренирует меня для Олимпийских игр, а не для фотосъемок. Сознавайся, Фредерик, что ты хочешь меня уморить!
И Флинг плеснула пригоршню воды ему в лицо.
Хозяин, качая головой и смеясь, пошел прочь. Два самых красивых в Америке тела качали мускулы и считали каждую калорию, и это здесь — посреди благообразно полных и явно страдающих от избытка веса гостей, при взгляде на которых приходила в голову мысль о ферме, где откармливают бычков на убой.
— Фредерик. — Флинг, прильнув к другу в зеленовато-голубой переливающейся воде бассейна, тихо спросила: — Ты не думаешь, что происшествие с миссис Беддл как-то связано со мной? Поверь мне, я лучше вообще перестану встречаться с Кингом, если кому-то от этого плохо.
— Нет, сердце мое. (Она была так красива на открытом воздухе в прямых лучах солнца!) Жена Кингмена страдает маниакальной депрессией, а кроме того, она хроническая алкоголичка.
Это было первое, что пришло ему в голову, и нельзя сказать, чтобы это было СОВСЕМ неправдой.
— О, хорошо. — Флинг прикусила губу. — Я бы не хотела жить с мыслью, что моя любовь к Кингмену побудила ее к самоубийству. Это же величайший грех, ты знаешь. Ничего ужаснее просто быть не может.
Слезы мешались с хлоркой, и вода стекала по ее лицу.
— Нет, моя радость, их брак зашел в тупик уже много лет назад, и она время от времени впадает в мрачное состояние, особенно после очередного запоя, налакавшись своего любимого «бурбона». — Он, разумеется, не стал утруждать Флинг рассказом о том, что таких, как Флинг, у Беддла было хоть пруд пруди.