Время от времени Тенди брала газету и расправляла то место, где за подписью Сьюки красовался обширнейший материал сезона. Газета была перемазана всеми видами карменовского лака для ногтей. Все клиенты, вбегающие сегодня в маникюрный центр Тенди, на ходу читали «Нью-Йорк дейли сан», а затем уже в кресле делились мыслями и соображениями о том, что хотела сказать Сьюки между строк. Всех, включая шестерых размеренно жующих жвачку маникюрш, служащих салона Тенди, интересовало, что же в действительности стало причиной обморока миссис Беддл, ну, а также есть ли среди обитателей окрестностей «Плацы» хоть кто-то, кто не слышал в четверг вечером фейерверка.
Когда ушел последний клиент, Тенди торопливо обесточила рабочие места маникюрш и взглянула на часы.
«Ну, — сказала она самой себе, — через полчаса я буду знать ответы на все эти вопросы».
Кингмен должен был быть в ее квартире, как всегда, в 5.30 вечера.
Центр Нью-Йорка, 1990 года
Флинг оперлась изящным локотком о спинку сиденья такси и поправила чулок.
— Фредерик, не глотай эту дрянь, это же сущая погибель для тебя.
— Только не надо дуться, детка. Тебе не нужны наркотики, ТЫ их и не употребляешь. Но уж коли я взялся сопровождать тебя на один из твоих триумфов и рискую своей короткой, но похотливой жизнью, находящейся в руках какого-то арабского террориста, охотящегося за партией «индия-500», я имею право, пусть на самый маленький, но экстаз.
Происходило это спустя два месяца после презентации «ФЛИНГ!», заполнившей страну волнами аромата.
Таблетка, которую Фредерик сунул в рот с такой легкостью и так небрежно, будто речь шла об аспирине «Байер», представляла из себя круглую белую пилюлю. Этот «ДИСКО-БИСКВИТ» обеспечит Фредерику эйфорическое ощущение парения над безымянной толпой конвульсирующих тел, бьющихся в такт первобытным ритмам. Одна таблетка — и он на целый час унесется из действительности, в мир отрешения от всего неприятного, в мир красоты и чувственности. Это был его, Фредерика, способ выжить в этом грубом, несовершенном мире. И когда пришло время отправиться на дощатые подмостки танцевального клуба со своей лучшей подружкой, «девушкой момента», моделью месяца, входящей в десятку лучших манекенщиц мира, единственным человеком, способным сравниться с Фредериком по своей яркости и экстравагантности, он и прибегнул к этому средству.
В течение часа после этого не будет иметь значения, кто он — парень, девушка, звезда или красивейший из гермафродитов-стилистов Нью-Йорка. Ничего не будет существовать, только Флинг и Фредерик, две лучшие подружки, две компаньонши в бизнесе, танцах и модничанье в окружении толпы прочих манекенщиц и манекенщиков. Ничего не будет видно в тумане его Е-таблетки, только скрещенье прожекторов, в котором стирается все недоброе, некрасивое и просто занудливо-критическое. Фредерик любил свои маленькие магические пилюли. Никакого похмелья, как это бывает от крепких ликеров, которые он благоразумно не пил. А эти таблетки изготовлялись незаконным образом в лаборатории одного из привилегированных университетов и, судя по всему, относились к разряду сильнодействующих. Пребывая в экстазе, можно не иметь ни единой мысли в голове, и это блестящий способ стереть из памяти все, что было предыдущей ночью.