Затем он составил график работы над рукописью. Получалось, необходимо писать не менее десяти страниц в день, чтобы уложиться в срок. «Придется немного напрячься, — подумал Ленечка. — Впрочем, задача посильная. Главное — чтобы не мешали работа и личная жизнь».
С работой он разберется — не впервой. В крайнем случае, возьмет больничный на недельку. Ну а личная жизнь…
Умудренный собственным печальным опытом Ленечка множество раз давал зарок не навязываться женщинам, которые ему отчаянно нравились. Ему надоело быть смешным, нелепым, жалким, какими обычно выглядят отвергнутые мужчины. «Я похож на безрукого альпиниста, который, вопреки здравому смыслу, монотонно штурмует Эверест», — внушал он себе.
Но каждый раз под наплывом очередного сильного чувства Бублейников про все зароки и внушения мгновенно забывал. В этом было что-то фатальное, но ничего поделать с собой Ленечка не мог.
Он вспомнил свой последний телефонный разговор с той самой новой сотрудницей, из-за которой уже несколько месяцев его душа не знала покоя. Собственно, даже не разговор, а монолог Бублейникова, куда девушка лишь изредка вставляла «да-нет». Очередная попытка установить внеслужебные отношения закончилась провалом.
«Ну что же, нет худа без добра, — грустно вздохнув, подвел итоги Бублейников. — В ближайшее время личная жизнь вряд ли помешает работе над книгой».
Так или иначе, но пора было вновь приниматься за рукопись. Наступил вечер, самое плодотворное время, когда сочинять так легко и приятно. Когда Ленечка был по-настоящему увлечен тем, что пишет, то мог не вылезать из-за компьютера часами. Книжка Дымовой, которая изначально рассматривалась как очередная халтура, способ заработать деньги, теперь виделась ему мегабестселлером, хитом продаж и лидером рейтингов. После встречи с Ольгой Святославовной Бублейников сразу почувствовал — впервые в жизни он может сделать что-то стоящее. Интереснейшая тема, фактура, уже имеющаяся в его распоряжении, сама Дымова как хранитель бесценных воспоминаний — все вместе взятое содержит колоссальный потенциал успеха. И Бублейников собирался использовать этот потенциал на все сто процентов.
Вступление он набросал в общих чертах и отложил, чтобы окончательно отшлифовать, когда будет готова рукопись. Затем, замирая от удовольствия, приступил к первой главе, для которой придумал интригующее название: «Ужас горячих песков».
«Пустыня. Само это слово навевает уныние. Пустыня — действительно место довольно тоскливое и безрадостное. Попав сюда, человек ощущает себя беззащитным и одиноким. Бесконечные, насколько хватит взгляда, однообразные серо-желтые или коричневые пески. Клубки перекати-поля, мечущиеся по волнам барханов, редкие злые ветки саксаула напоминают обломки кораблекрушения. Если вдруг появится что-то живое, то это будет змея или тарантул. Как подарок судьбы — верблюд и его неприветливый хозяин, живущий где-то на краю выжженной зноем земли, там, где проходит призрачная граница между цивилизацией и пустыней, между жизнью и смертью.