Но я нашел, что он не сделал ничего, достойного смерти; и как он сам потребовал суда у Августа, то я решился послать его к нему.
Я не имею ничего верного написать о нем государю; посему привел его пред вас, и особенно, пред тебя, царь Агриппа, дабы, по рассмотрении, было мне что написать. Ибо, мне кажется, нерассудительно послать узника и не показать обвинений на него».
Фест давал понять, что сам такие решения принимать не собирается. В самом деле, в чем можно было обвинить Павла. с точки зрения римского права?
С другой стороны, первосвященники требовали его смерти, а это — дело нешуточное.
Агриппа дал слово апостолу. Павел проникся важностью момента и продемонстрировал чудеса красноречия.
«Царь Агриппа! Почитаю себя счастливым, что сегодня могу защищаться перед тобою во всем, в чем обвиняют меня иудеи, тем более, что ты знаешь все обычаи и спорные мнения иудеев. Посему прошу тебя выслушать меня великодушно…»
Неплохое начало. Далее Павел описал свою жизнь, фарисейскую юность, лихие разборки с христианами и, наконец, дошёл до своего видения возле Дамаска.
«Поэтому, царь Агриппа, я не воспротивился небесному видению, но сперва жителям Дамаска и Иерусалима, потом всей земле Иудейской и язычникам проповедовал… За это схватили меня иудеи в храме и покушались растерзать…»
Фест вмешался в процесс.
«Безумствуешь ты, Павел! Большая ученость доводит тебя до сумасшествия».
Ему нужно было убедить присутствующих в психической болезни Павла.
«Нет, достопочтенный Фест, — сказал он, — я не безумствую, но говорю слова истины и здравого смысла. Ибо знает об этом царь, перед которым и говорю смело. Я отнюдь не верю, чтобы от него было что-нибудь сокрыто; ибо это не в углу происходило. Веришь ли, царь Агриппа, пророкам? Знаю, что веришь».
Павел разыграл национальную карту. Он обратился к Агриппе, как иудей к иудею. А иудейские цари всегда прислушивались к пророкам, не считая их сумасшедшими. Он намекал на то, что сам является пророком, но не идиотом. Агриппа его понял.
— Ты никак меня в христианство решил обратить, — усмехнулся он.
— Я молил бы бога, чтобы не только ты, но и все присутствующие обратились, — ответил Павел с улыбкой.
Царь посовещался с придворными и принял решение.
«И сказал Агриппа Фесту: “Можно было бы освободить этого человека, если бы он не потребовал суда у кесаря”. Посему решился правитель послать его к кесарю».
У них получилось! Павел ехал в Рим, минуя запрет Клавдия. Он ехал туда за государственный счёт, что немаловажно.
«Мы взошли на Адрамитский корабль и отправились… С нами был Аристарх, македонянин из Фессалоники».