«Когда настал день, земли не узнавали… И поднявши якори, пошли по морю, и развязавши рули и поднявши малый парус по ветру, держали к берегу… Попали на косу и корабль сел на мель: нос увяз и остался недвижим, а корма разбивалась силою волн…
Воины согласились было умертвить узников, чтобы кто-нибудь выплыв, не убежал… Но сотник, желая спасти Павла, удержал их от сего намерения и велел умеющим плавать первым броситься и выйти на землю…
Прочим же спасаться, кому на досках, а кому на чем-нибудь от корабля. И таким образом все спаслись на землю».
Желание воинов «умертвить узников» понятно. А вот. желание сотника вызывает подозрение.
Остров назывался Мелит.
«Иноплеменники оказали нам немалое человеколюбие».
Управлял островом наместник по имени Публий.
«Он принял нас и три дня дружелюбно угощал».
Нет, не зря Павел посетил «друзей» в Сидоне. Сотник его спасает, наместник закатывает пьянку на три дня в честь высокого гостя. Организация — что тут скажешь…
Брат наместника маялся животом. Ещё бы — так налегать на еду… «Ешь три часа, а в три дня не сварится».
Но Павел его вылечил. Возложил руки на живот, промассировал и у паренька перистальтика заработала, как часики.
«И оказывали нам много почести и при отъезде снабдили нужным».
Хорошие были ребята, эти римляне. Душевные такие.
«Через три месяца мы отплыли на Александрийском корабле, называемом Диоскуры».
Они не сильно торопились. Будто и не на «суд кесаря» ехали. Заехали в Сиракузы, погостили там три дня. Потом заглянули в Путеол, где «нашли братьев и были упрошены пробыть у них семь дней».
Погостив недельку у «братьев», двинули на Рим.
«Тамошние братия, услышавши о нас, вышли нам навстречу до Аппиевой площади и трех гостинниц. Увидев их, Павел ободрился».
Встречали их с помпой.
Остальных заключённых передали в тюрьму, а Павлу разрешили жить в гостинице и приставили к нему солдата для охраны.
«Через три дня Павел созвал знатнейших из Иудеев».
Стоп. Дело происходит в Риме, не так ли? А как же запрет Клавдия? Может, не было никакого запрета?
Да нет, поговаривают, что был. Может, всё дело в слове «знатнейшие»? Ведь знатнейших запреты могут и не касаться.
И последний вариант — этот эпизод Лука сочинил. Он любил иногда пофантазировать.
Мне кажется, что так оно и было. В самом деле: разве смог бы апостол Павел, которого в Иерусалиме первосвященники чуть на куски не порвали, вот так просто взять и созвать знатнейших иудеев?
Щёлкнуть пальцами и всё — все знатнейшие из римских иудеев сбежались бы к нему на цырлах… Да и разговор у них очень странный получился.