В этом подозрении есть рациональное зерно. До этого случая паренёк не работал, сидел на обочине и просил милостыню.
А теперь придётся засучить рукава и начать зарабатывать на жизнь. Или записываться в апостолы.
Дальше всё было, как в детективе. Иудеи (в субботу!) вызвали родителей слепца на допрос.
— Это ваш сын?
— Это наш сын.
— Он родился слепым?
— Слепым как крот, ваша честь.
— А как же он прозрел?
— Понятия не имеем. Спросите его сами, он уже совершеннолетний.
Сурово.
«Так отвечали родители его, потому что боялись иудеев».
А сами-то, кто были, бушмены что ли?
«Ибо иудеи сговорились уже, чтобы тех, кто признает Его за Христа, отлучать от синагоги».
Вызвали сына. Паренёк был хорошо подкован в теологии.
— Радуйся, мы знаем, что тебя вылечил грешник.
— Грешник он или нет, я не знаю, но знаю, что раньше был я слепой, а теперь зрячий.
— А как он вылечил тебя?
— Я уже рассказывал. Что вы всё расспрашиваете, никак в ученики к нему записаться хотите?
— Ты его ученик, а мы — ученики Моисея. С Моисеем бог разговаривал, и мы знаем об этом, а что это за фрукт, который тебя вылечил, мы не знаем.
— Странно, что вы не знаете, ведь он мне глаза открыл, а это лишь богу под силу.
— Кто ты такой, чтобы нас поучать?
«И выгнали его вон».
Иисус получил ещё одного поклонника. Сначала он не работал и просил милостыню. Теперь он был его учеником. И опять не работал.
«На суд Я пришел: чтобы невидящие видели, а видящие стали слепы».
Чтобы видящие стали слепы. У него получилось.
— Кто входит в овчарню не через дверь, тот вор и разбойник. А пастуху привратник дверь открывает, он входит, овцы его узнают, он зовёт их по именам. И овцы выходят. Через дверь. Так вот, я — дверь для овец. Понятно?
— Нет, — апостолы переглянулись.
— Я дверь, а вы овцы. Все, кто приходили до меня, были «воры и разбойники». Но только тот, кто войдёт в меня, как в дверь, получит вечную жизнь. Теперь понятно?
— То есть, мы овцы, а ты — дверь, в которую мы выходим к пастуху?
— Наконец-то.
— А пастух тогда, кто?
— Я пастух. «Я есмь пастырь добрый и жизнь Мою полагаю за овец».
— Спасибо, конечно, но мы думали, что ты дверь, а не пастух.
— Я дверь и я же пастух, что тут сложного?
— Да нет, всё очень просто. Ты дверь и пастух. А мы овцы.
— Правильно. Но у меня есть и другие овцы, о которых вы не знаете. Их я тоже пасу.
— Ты им пастух и дверь?
— Ну, да.
— Сложно всё это. И жизнь ты полагаешь и за наше стадо, и за остальные отары?
— Да. Лучше, конечно, собрать вас в кучку. Я так и сделаю. И будет одно стадо и один пастух.
— И жизнь отдашь за это большое стадо?