— Какие парфюмерные пристрастия были у советской элиты?
— Советские руководители разнообразием вкусов не отличались. Особенно не различали нюансов — например, французские одеколоны им казались не ярко выраженными, слабыми. Брежнев пользовался одеколоном «Рижанин», который мы часто поставляли в Кремль, и 9-е управление КГБ проверяло весь завод на предмет безопасности. У «Рижанина» очень сильный, мощный запах, дубовые ноты, мускус — его предпочитали мужчины с основательным характером, приверженцы традиций. Это был действительно один из лучших одеколонов СССР.
— Считается, что знаменитые духи «Красная Москва» — это лучший продукт советской школы парфюмерии. Согласны?
— Ну, разработчиком «Красной Москвы» все-таки был известный французский парфюмер Брокар, так что это качественный продукт. Секрет — в традициях, в профессионализме, а во Франции они есть. У всех есть доступ к натуральному сырью, а вот удачно складывать составляющие в продукт не каждый может. К тому же советской школы как таковой не существовало. Были организации, научные институты, которые занимались разработками, но практически пользоваться их продукцией было невозможно. В советское время славились «Новая Заря», «Свобода», «Северное Сияние». И до сих пор они работают. Правда, «Новая Заря» как-то себя потеряла, нет индивидуальности, хотя раньше выпускала хорошую продукцию. «Свобода» продолжает работать в своей нише, ее знают. А наше предприятие уникально — на одной площадке расположились производство и косметики, и парфюмерии, и упаковки. Мы единственные на постсоветском пространстве имеем инструментальные лаборатории, в которых разрабатываются рецептура и дизайн продукции. Мы были самодостаточными с самого начала.
— Насколько, по-вашему, сейчас важна личность парфюмера в промышленности?
— Парфюмер должен обладать широкими знаниями в области химии, однако главное — природные данные. У всех у нас разное количество рецепторов в носу, как у кого-то есть музыкальный слух, а у кого-то — нет. Если человеку без слуха заниматься музыкой, то гаммы он выучить сможет, но дальше этого дело не пойдет. В нашем деле точно так же. Но времена меняются. 25—30 лет назад существовала великая парфюмерия! Тогда из натуральных продуктов составлялись композиции, у каждого профессионала была своя фантазия, индивидуальные рецепты. Но потом в мире решили (в том числе во Франции, стране — законодательнице парфюмерной моды): зачем платить большие деньги за индивидуальность, если все поддается компьютеризации. И пошел необратимый процесс. Сегодня многое компьютеризировано, отображено формулами. Если какая-нибудь компания выпустила удачный аромат, то на следующее утро его разложат на формулы, выделят все составляющие, пару из них заменят — и сделают нечто похожее. Сейчас фирму от фирмы отличить практически невозможно. Все копируют друг друга. Произошла унификация, стандартизация, стали пропадать оригинальные ароматы. Как результат — сегодня царит безликая парфюмерия. И потому, по большому счету, уходит понятие профессии парфюмера. Попытки вернуться в прошлое, создавать винтажные запахи — не удаются. Второй раз создать знаменитые Opium или Climat невозможно: в современных копиях есть, конечно, знакомые ноты, но они очень быстро улетучиваются. Большинство компаний сегодня не могут создать ничего своего, они могут только что-то купить и продать. А создание продукта — это игра, подобная шахматам. Каждый раз получается разная комбинация. Нужно очень хорошо знать сырье, как оно себя ведет в разных ситуациях. Например, когда мы разрабатывали последнюю губную помаду, рассмотрели 380 вариантов. Кажется, это бесконечный процесс: специалисты варят, потом корректируют, варят и корректируют. Это только чтобы получить один тон! Гигантский труд.