— Овалдабенеть, Игореха, — прошептал я, глядя на друга горящими глазами. Все натянутое хладнокровие Ультры слетело в один миг. — Правда, пока выдал только треть, а не половину, но ведь выдал! На-ликом!
— Треть? — Игорь неожиданно нахмурился. — Надо было давить до последнего, сколько я тебя учил. Или диски не все отдавать… Если он думал, что ты все принесешь, у него наверняка полная сумма при себе была.
— Не грейся, брат, послезавтра отдает остальное. Дядька честный, по нему видно. — Хотя по чести, я и сам был не особо доволен тем, что удав в золотых очках заставил меня взять только девять с копейками, но при этом отдать половину имеющейся информации. — Ладно, валим отсюда, Княже.
Ушли разными путями. Потом я запомнил грязную вонючую улицу Тихого Центра, желтую тачку с шашечками и чехарду винно-водочных магазинов. Мы хохотали, как малые дети, затариваясь водкой и закусью, Игорь шелестел купюрами, подвывал и что-то лепетал про «габов» и «кутажь», потом мы покупали еще и еще, дорогие сигары (от настоящих почти не отличить), новые диски и снова водку. Восемь тысяч благоразумно заперли в кодовом отделении «дипломата», шифр был выдуман сложный и многозначный, по телефону сообщен одному из приятелей Князя и забыт.
В общем, в Монолит мы вернулись, как древнеримские легаты-триумфаторы, на золоченых колесницах, осыпаемые лепестками роз. Далее…
Когда плохие люди пришли на землю моих прадедов, мы думали, что мир умирает и Боги отвернулись от нас. Но сейчас пришел день, когда Боги отвернулись и от плохих людей. Им не уйти в пустыню поклониться костям предков, им не укрыться в священных пещерах. Белые люди приближаются к концу той тропы, по которой идет каждый из живущих. Тот, кто хуже плохого, давно пришел за их душами…
Джереми Красный Конь, вождь резервации «NRA—899».
Великие Озера, 2069 год
2:1 — Как же мне хреново, кто бы знал… — в ванную в буквальном смысле слова ввалился Князь, с ходу бросаясь к крану. Я невольно вздрогнул, едва не черпнув ртом воды, и уставился на друга широко распахнутыми глазами. Отгоняя дрему, приподнялся на локтях. — Помогите, люди добрые, Христа ради…
Игорь наспех прочистил раковину и опустил голову под струю теплой воды. Начались постанывания и кряхтения, бессвязные обрывки фраз, заглушаемые шумом воды. Я терпеливо наблюдал за страданиями друга, покачивая в остывшей воде руками.
— Ну что, оклемался, Княже?
Тот вынырнул из-под сверкающей струи и, болезненно щурясь, смерил меня презрительным взглядом.
— Молчи, гнусный урод, я с тобой все еще не разговариваю, — и демонстративно отвернулся, снова ныряя под воду.