Завхоз сопровождал Ковшова, когда тот обходил палаты. В разговоры Ковшова с больными не вмешивался. Положение здесь было лучше, чем то, что видел Ковшов на вокзале. Кормили раненых хорошо, но раны нуждались в обработке.
Ковшов успокоил больных как мог, пообещал прислать опытного хирурга. Он отобрал восемнадцать человек, которые могли передвигаться и состояние здоровья которых не вызывало особых опасений. Включил в группу санинструктора и предложил двигаться в горы.
Перед уходом из санатория Ковшов сказал раненым:
— Мы откроем здесь отделение нашей больницы. Берегите продовольствие! Мы возьмем его на учет.
Вмешался завхоз:
— Я не согласен… Мы сами.
— Как это — сами? Хирургов нет у вас, а больным лечение нужно.
— Найдем и хирургов.
Так ни о чем и не договорились с завхозом. На прощание он сказал:
— Предательство замышляете: собрать и всех врагу предать. Легче и без хлопот для Гитлера.
Разговор этот расстроил Ковшова, но он не отказался от мысли превратить санаторий «Совет» в отделение больницы Красного Креста. Сейчас рассказал об этом Викторову и предложил ему возглавить там работу.
Викторов согласился и посоветовал поискать кого-нибудь из представителей городских властей — может, кто и объявится. Тогда конфликт со строптивым завхозом удастся уладить легко и просто.
Они шли по опустевшим, безлюдным улицам. Город словно вымер, только изредка, пугливо озираясь, человек перебежит улицу и скроется. Во дворе городского Совета встретили уборщицу.
— Никого нет, милые. Уехали… Сазонов остался, — сказала она.
— Это кто — Сазонов?
— Секретарь горисполкома. Ему поручили раздать паспорта тем, кто мобилизован на оборонные работы. Сегодня и он не заходил, может, тоже эвакуировался.
Подхватив ведро с углем, женщина заторопилась по своим делам.
Врачи зашли в городской отдел НКВД. И там было пусто. В одном из кабинетов горотдела милиции нашли трех мужчин. Одетые в темные рубашки и потрепанные пиджаки, они производили странное впечатление. Неожиданное появление двух посторонних прервало их беседу.
Белые шелковые занавески на окнах спущены. В комнате полумрак и прохлада.
Не отвечая на приветствие врачей, сидевший с краю высокий и усатый человек строго спросил:
— Кто вы? Что нужно?
Ковшов представился, предъявил служебное удостоверение, коротко рассказал историю оставшихся раненых, о больнице и ее обитателях.
— Да-а-а, — раздумчиво протянул усатый и пригласил врачей сесть.
— А вы кто, товарищи? — спросил Викторов сидящих.
— Не следовало бы говорить, да вижу, надо, — усмехнулся усатый. — Мы партизаны. Сегодня уйдем в горы. Раненых вывезти не можем, но и бросить их нельзя.