Проснулся от громкого разговора на дороге. Не сразу память восстановила прошедшее и связала с настоящим. Встал, потянулся, отряхнул приставшую к брюкам траву, зябко передернув плечами.
Было совсем светло. Только теперь заметил Ковшов, что здесь скопилась значительная группа раненых. Одни сидели, другие лежали. Все угрюмо молчали, недружелюбно рассматривая Ковшова. Он чувствовал эти взгляды даже спиной.
— Что произошло, лейтенант? — спросил Ковшов.
— Послушайте, что рассказывают раненые.
Ковшов посмотрел на отдыхавших. Заметил знакомое лицо. Где видел он этого солдата? Припомнил, что месяца два назад в одном из госпиталей он консультировал операцию — у солдата осколком мины было раздроблено плечо. Спросил:
— Как левая рука после операции?
Солдат посмотрел на левый рукав, плотно обтянувший повязку, безнадежно махнул правой:
— До руки ли, товарищ военврач, когда и голову скоро потеряю…
— Зачем же паниковать? Все будет хорошо!..
Раненые зашевелились. Лежавшие поднялись с земли.
— Хорошо? Кому хорошо? Может быть, тем, кого бросили на станции? — зло спросил боец в тельняшке, видимо, морячок.
— Ему, конечно, будет хорошо!
— Он здоров, как вол… И пешком до гор доберется. А костыльникам как? — небритый солдат оперся на костыль и встал. — Как же, товарищ военврач, мне от фашиста уходить? На карачках ползти?
— Далеко ты уползешь? Много ли прошел, а уж язык на плече! — ответил небритому солдату другой, с правой рукой на перевязи.
Лейтенант не вмешивался в разговор, он хмуро смотрел на Ковшова и тоже, как видно, осуждал его.
— Я-то еще ползу. А носилочные с вокзала куда ползти будут? В яму?!
— Товарищи, не пойму вас, — мягко сказал Ковшов. — Какие носилочные? Куда ползти? Объясните толком.
Лейтенант подошел ближе к Ковшову:
— Раненые рассказывают, что в городе на станции стоят два эшелона с больными и тяжелоранеными. Эти тоже были в эшелонах, но после ночного налета бомбардировщиков выбрались из вагонов и дотащились сюда. В вагонах большинство — носилочные больные, совершенно беспомощные. Очевидно, враг уже отрезал дорогу, пути эшелонам нет.
— Эшелоны? — изумился Ковшов. — Да ведь сегодня ночью они ушли.
— Должны были уйти, но не ушли, — жестко сказал моряк.
— Как же так? — взволновался Ковшов. — Не знал я… Не верить вам не могу, а поверить — трудно.
Подошла группа раненых. Среди них Ковшов заметил еще одного знакомца — Вадима Колесова. У него тяжелое ранение челюсти.
— Вы, Колесов, тоже ушли?
— Все уходят, кто может, товарищ военврач. Я местный житель. Мать умоляла: «Оставайся, куда пойдешь перекошенный». А я у фрица жить не согласный…