К слову, меткость рыжей соперничала со снайперскими способностями Болта, обитавшего на Святошине. Плевок амазонки угодил вовсе не в ракету или на луну на щеках «старого козла», а в личико несчастной «ножки». Кряхтевшая под тяжестью стариковского тела блондинка в голос зарыдала. Лёнчик, на всякий случай увернувшийся, соскользнул со столешницы, та перевернулась, и порошок игрушечным снегопадом накрыл тигровую шкуру.
Ей-богу, лучше бы Гильза попала Лёнчику в морду.
Сам Зевс из книжки Куна метал громы и молнии значительно тише, чем буйствовал сухонький человечек с Вокзальной.
Мышку контузило. Че с восхищением внимал перлам Космоса. Фидель побледнел, а Лектор и Байда от переизбытка храбрости едва не грохнулись в обморок. Сам же Сайгон испытывал настойчивое желание опростаться. Держался только потому, что боялся, увлажнив штаны, испортить заодно и без того уже пострадавшую шкуру. Это было бы уже совсем неуместно.
Теперь понятно, почему Саиду не комфортно в присутствии Космоса: даже без молодой команды, только за счет своих языковых способностей, пахан умел внушить страх и трепет.
Воровская харизма не проняла только Че.
Зацепившись заинтересованным взглядом за рассыпавшуюся по полу карточную колоду, он невозмутимо врезался:
– Хорош воздух гонять – в ушах звенит. Давай реальную игру замутим. На что катаешь?
И извлек из-за пазухи свою собственную колоду – ничуть не менее засаленную, чем у Космоса. Карты запорхали в его пальцах, как птахи с Берестейской. Пахан загипнотизировано уставился на вытертые и побуревшие от жира и копоти картонные квадратики. Рыбак рыбака видит издалека, так?
– Короче, Лёнчик. Я хочу Гильзу.
– И остальных, включая меня самого, – подсказал Сайгон.
– И остальных. – Че важно кивнул святошинцу. – Вместе со мной.
– И фикус, – добавил Сайгон.
– И фикус, – послушно повторил Че и, лишь сообразив, что именно он ляпнул, покосился на фермера.
– Фикус? – Космос прищурился. – Фикус?!
– Да. Фикус. – Че понял, что нащупал болевую точку пахана.
– А что ты поставишь на кон? – заперхал Космос. – Ты же весь, с потрохами, мой!
С каждым словом из ноздрей его вылетали облачка белой пыли, словно он был по самый затылок наполнен ею.
Че вмиг прервал его веселье.
– Моя ставка – душа.
Лицо Космоса окаменело, резко обозначились морщины. Только теперь Сайгон понял, как много этому человеку лет. Значительно больше, чем всем прочим старикам, которых он знал. Может, все девяносто. Может, тысяча.
– Душа? – напевно произнёс Космос и облизнулся, попробовав слово на вкус. – Ду-у-у-ш-ша-а-а…
Че развёл руками – и карты исчезли: