Они быстро перемахнули через решетчатые ворота и сели в «пежо-306». Виго открыл две банки пива.
— Обидно, конечно, что мы до такого докатились, но надо же отпраздновать нашу маленькую победу…
Они пили пиво в тягостном молчании, погруженные в свои горькие мысли. Уволенные по сокращению с минимальным выходным пособием, брошенные в пасть этого безрадостного мира, равнодушно перемалывающего их своими стальными челюстями… Рождество в этом году явно не сулило приятных сюрпризов, лишь сплошные фальшивки — позолоченные кольца, поддельные сигары… Ну, на безрыбье, как говорится…
Тяжело вздохнув, Виго наконец произнес:
— Ну что, давай напоследок прокатимся к ветрякам? Надо малость проветрить мозги, а заодно вспомнить старые добрые времена.
— Что-то не тянет… Я и раньше это не особенно любил…
— Поехали! Докажем себе, что в двадцать семь жизнь не кончается! Пусти меня за руль. Я хочу открыть этот бал!
Под куполом ночного неба промзона Дюнкерка протянула во все стороны, насколько хватало глаз, множество сверкающих щупальцев. По обе стороны от пустынных дорог в декабрьских сумерках виднелись огромные, почерневшие от копоти заводские трубы.
— Ну прямо «Звезда Смерти» из «Звездных войн», — заметил Сильвен, невольно впечатленный этим пейзажем. — Сплошные железо и бетон, и ни одной живой души на километры вокруг!.. Да еще этот постоянный гул… За столько-то лет пора бы и привыкнуть, но этот железный монстр все еще нагоняет на меня страх.
— Дюнкерк во всей своей красе: кладбище металлолома… Ну поехали!
Машина свернула к заводу «Эр Ликид» и выехала на дорогу, уходящую в никуда, по обе стороны которой почти вровень с землей горели желтые и зеленые сигнальные огни. Виго выключил фары. Вокруг виднелись десятки гигантских ветряков, мерно гудевших под шквалистыми порывами ветра.
— Вот она, наша взлетная полоса! К черту ограничения скорости! На хрен эту законопослушную, наперед расписанную жизнь! В гробу я видал все правила этого мира! Сколько бишь там можно выжать из твоей тачки?..
— Не нравится мне эта идея. Включи фары.
— Ни за что! Это для максимальной остроты ощущений. Вот увидишь, я выжму все сто шестьдесят! Хочешь, поспорим? Гребаных сто шестьдесят! Выдержишь? Пристегнись!
Мотор взревел, поднимая на дыбы табун лошадей. Вскоре два ряда сигнальных огней по сторонам дороги превратились в сплошные светящиеся линии. Это действительно было похоже на взлет. В крови обоих приятелей бушевал адреналин.
И вдруг — удар невероятной силы…