На следующий день Кокса взяли в плен. — Дакс взял ее руки в свои ладони и крепко сжал их. — Кили, пилота звали Марк Уилльямз. Это был высокий блондин, который говорил с южным акцентом.
Он ожидал, что она тяжело прислонится к стене или, возможно, приникнет к нему в поисках поддержки, пытаясь усвоить то, что он ей только что рассказал. Он собирался крепко прижать ее к груди, но не как любовник, а как друг и держать ее так до тех пор, пока она не сможет заговорить и обсудить, что это значит для них обоих. Он ожидал увидеть слезы, оплакивающие растраченную впустую жизнь молодого человека, возможно, горечь по поводу войны, которой он был принесен в жертву.
Но он совершенно не ожидал той реакции, которую наблюдал сейчас.
Она выдернула руки из его ладоней, словно отшвыривая от себя нечто отвратительное. Единственный звук, который она произвела, был смех, резкий, презрительный, без тени веселья.
— Как ты мог, Дакс? — спросила она, и каждое ее слово дышало отвращением. — Чью совесть ты пытаешься успокоить — мою или свою?
Он смотрел на нее в немом изумлении.
— Что?
Она снова рассмеялась своим ужасным смехом.
— Я нисколько не сомневаюсь, что этот солдат, Кокс, рассказал тебе свою историю. Но не слишком ли много совпадений — имя пилота Уилльямз и то, что он говорил с южным акцентом. Неужели ты вообразил, будто я настолько доверчива, что поверю в это?
Его челюсть, отвисшая от изумления, теперь напряглась, когда он пытался сдержать свой гнев. И из уважения к ситуации ему удалось сделать это.
— Я говорю тебе правду, черт побери, — сквозь зубы произнес он. — Зачем мне врать по поводу столь важных вещей?
— Потому что я сказала тебе сегодня утром, что не смогу принадлежать тебе, что мы не сможем быть вместе до тех пор, пока мне неизвестна судьба Марка. Думаю, ты воспользовался удобным случаем и вставил его имя в историю, которую тебе рассказал этот солдат. Очень удобно для всех, не так ли? — Она сердито встряхнула головой, откидывая назад волосы. — Вы, конгрессмен Деверекс, имеете репутацию человека, который добивается желаемого любыми средствами — честными или нечестными. Думаю, сейчас вы подтвердили эту свою репутацию.
Его гордые предки могли вынести все, что угодно, кроме запятнанной репутации. Это относилось и к Даксу. Любой намек на нечестность он не мог простить.
Он выпрямился и бросил на нее исполненный ярости взгляд:
— Ладно, Кили. Верь в то, во что хочешь верить. Приноси свою жизнь в жертву. Храни свою любовь, как какой-нибудь чертов скряга. Наверное, ты наслаждаешься возложенным на себя мученичеством. Оно возносит тебя над нами, животными, не так ли? Но хочу тебя предостеречь — люди порой находят святых невыносимо скучными.