Бланту удавалось добывать сведения и конкретно о структуре, и о личном составе британских спецслужб. Документы, в которых указывались даже имена сотрудников и агентов, шли потоком.
В подтверждение этого приведу малоизвестный эпизод из послужного списка Энтони Бланта. В 1937 году Вальтер Кривицкий стал первым перебежчиком из высшего состава советской разведки. В 1939 году, находясь в Великобритании, он абсолютно добровольно выдал англичанам работающих там сотрудников НКВД, а также назвал несколько имен их ценнейших агентов. После того был арестован капитан Джон Кинг из дешифровальной службы. Приговоренный к десяти годам, Кинг был досрочно освобожден из тюрьмы по двум причинам: во-первых, за безупречное поведение; во-вторых, в связи с началом войны.
Но это было только начало. В показаниях Кривицкого фигурировал и некий талантливый молодой британский журналист, освещавший события гражданской войны в Испании. Он, как утверждал Кривицкий, был связан с советской разведкой. К счастью, контрразведка не смогла догадаться, что речь идет о Филби.
Мало того, Кривицкий уверял, будто на территории Англии и Британского Содружества действует широко разветвленная сеть советской агентуры из шестидесяти одного человека. Трое из них проникли в Форин оффис, еще трое — в спецслужбы. Не правда ли, для членов «Кембриджской пятерки» это звучало угрожающе? Все протоколы допросов предателя Блант передал в Москву. Спасли ли переданные Энтони Блантом сведения его и друзей от разоблачения? Что было предпринято советской разведкой для того, чтобы «пятерка» продолжала работать?
По крайней мере, известно, что больше никаких уточнений о работе Филби и его друзей Кривицкий дать не мог. 9 февраля 1941-го он был найден с простреленным виском в отеле «Бельвю» на Капитолийском холме Вашингтона. Американцы пытались выдать смерть за самоубийство. Но, нет, это было не так…
Стоит отметить и еще одну особенность работы Бланта. Он стремился снабжать резидентуру сугубо документальными материалами — они составляли 90 процентов его донесений. Работа «Тони» оценивалась высоко. Ему объявлялись благодарности, о чем Бланту сообщали связники. Он воспринимал их с достойной радостью.
В 1945 году советская сторона установила всей «пятерке» пожизненную пенсию. Теперь уже можно сказать, что для каждого она была «персональной», согласно заслугам. Для Бланта — 1200 фунтов в год, немного больше по сравнению с Кернкроссом. Но каждый из пятерых отказался. Блант под предлогом того, что совсем не нуждается в деньгах. И хотя ему было предложено обращаться к связнику в случае возникновения любых материальных осложнений, Блант этим предложением никогда, даже в труднейшие моменты своей жизни, не воспользовался. Работал, как и его товарищи, за идею.