Дороги Валлиона (Лисина) - страница 29
Кстати, чужих рук он, как оказалось, не терпел вообще. Только мне позволял к себе притрагиваться. Но даже если в моем теле вдруг оказывался кто-то из Теней, он немедленно уходил и держался подчеркнуто на расстоянии. Когда же я спросила, в чем дело, он вздохнул и признался, что только со мной чувствует себя уверенно и пытается вспоминать себя, настоящего. Тогда как возле чужака начинали активно проявляться его демонические наклонности, отчего он становился раздражительным, агрессивным, язвительным и крайне неуравновешенным. А поскольку за последние дни и сам успел ощутить разницу, то не стремился возвращаться к прошлому и не хотел, чтобы однажды уснувший в нем демон снова проснулся и начал представлять для меня угрозу. Тем более что в силе за это время он тоже прибавил немало.
После этого я крепко задумалась, однако от себя его не отлучила — не за что пока. Да и боится он больше меня. Но почему так случилось и что заставило его так сильно измениться, я не знала. Он полагал, что дело в Знаке, который постепенно, на протяжении всего нашего пути до эаров, усыплял его демоническую сущность, а мне почему-то казалось, что дело тут совсем в другом. Однако, так или иначе, за эти месяцы он действительно стал гораздо более сдержанным, серьезным и много чем сумел мне помочь, вспоминая такие неожиданные вещи и так удивительно к месту, словно всегда это знал. Про кровь эаров и то, как из нее готовить лечебный эликсир; про травки, которые мне просто жизнь спасали каждый день; про оружие, доспехи, про то, как помочь с передачей навыков… оказалось, на самом деле он знал так много и о столь редких вещах, что для демона это выглядело, по меньшей мере, странно. Для Старшего демона — тем более. Слишком уж он был покладист и подчеркнуто верен для коварной и подлой нежити. Но ответов на возникающие друг за другом на его счет бесчисленные вопросы у меня пока не было. А Лин на осторожные намеки просто делал большие глаза и честно (а врать на прямой вопрос он, как недавно выяснилось, действительно не умел) говорил, что больше ничего не помнит и вообще, понятия не имеет, откуда получил эти сведения. Дескать, ты спросила — я ответил. А что и почему — вопрос не по адресу.
Короче, сплошные с ним загадки.
Но зато я, наконец-то, начала получать от наших с ним прогулок неподдельное удовольствие. Да и сидеть в седле стала так уверенно, словно полжизни тем и занималась, что объезжала всяких там непокорных демонов.
Что же касается Теней, то наши с ними отношения стали еще более тесными и еще более открытыми. Я верила им так, как никому и никогда раньше. Я безропотно уступала им свое место, когда они просили. Я позволяла им быть собой. Разрешала творить все, что было нужно — плавать, смеяться, спать, охотиться, бегать. А после того, как Ас показал мне, на что я в действительности способна, и начал подтягивать еще выше, на пару с остальными братьями, я зауважала их еще больше. Потому что неожиданно поняла, до чего же разный у нас с ними уровень. И как же тяжко им было тянуть меня хотя бы до этого, самого первого, этапа, после которого они уже не чувствовали себя в моем теле, как здоровый дух в теле неразумного, недоразвитого и страдающего тяжким недугом инвалида. Другой бы плюнул и не стал со мной возиться, раздраженно бы отвернулся, отмахнулся и сказал, что тут бесполезно что-то пытаться изменить. А они изо дня в день терпеливо доводили меня до нужной кондиции, делились своими навыками, открывали память, разум, само свое естество. Передавая постепенно свои, годами нарабатываемые умения, потом и кровью вбитые в память навыки. Признаться, они кучу времени потратили, чтобы я дошла до того уровня, который был им хоть как-то близок. И вот сейчас, в свой звездный час, они, наконец, показали все, на что были способны. По очереди выходили на сцену, освобождено тянулись, с удовольствием пробовали свои силы, но раз за разом убеждались, что я больше — не инвалид, а потом наглядно показывали, каким гибким и опасным может быть человеческое тело. Каким стремительным может быть каждый нанесенный мною удар. Каким ловким может стать уклонение от любого удара. И как же много мне еще предстоит работы, чтобы достигнуть настоящего мастерства. Потому что даже сейчас мое тело было для них довольно слабым и неуклюжим. И даже сейчас они могли и делали его еще лучше и еще опаснее. Даже сейчас он продолжали его тренировать. Вот только теперь работали так тонко и сложно, что я при всем желании не могла с ними в этом соперничать. И была способна делать лишь одно — не мешать им совершенствовать свое новое тело.