"Вот и я так думаю. Темнит что-то староста".
"Ты бы с людьми пока поговорила, — подал мудрый совет Гор. — Если староста чего и не знал, то, может, лишь по причине того, что знать просто не хотел?"
"Логично. Сейчас сделаем", — я мысленно кивнула, благодаря брата за подсказку, и, обернувшись, поманила пальцем ближайшего мужика.
— Д-день добрый, господин, — в пояс поклонился заросший до бровей крестьянин, комкая сильными руками поспешно снятую шапку. Подошел сразу, едва понял, что зовут его. Но как-то робко, бочком, словно боялся, как бы не укусили, что при его грузной фигуре и широких плечах смотрелось довольно комично. Взгляд тут же уронил в землю. Руки спрятал за спину. Да еще лицо сделал как у нашкодившего мальчишки, застигнутого строгим батюшкой в чужом огороде. А уж шапку содрал так поспешно, что мне даже стало неудобно.
— Чего желаете, господин? — сопроводил он новый вопрос еще одним низким поклоном.
Я здорово озадачилась (с чего бы вдруг такой почет?), но потом поняла, что они сейчас на любого человека при мече, в доспехе и при таком коне, как Лин, будут смотреть, как на ангела-избавителя. Прижало их, видно, не по-детски. И явно не месяц назад, как заливал тут староста. А воины — профессия почетная, благородная, тогда как от благородных до простых крестьян пропасть лежит немаленькая. Вот и кланяются, чтобы уважение выказать. Вот и приучены спину гнуть — что бабы перед мужиками, что простые мужики перед благородными. А тут я — вся такая загадочная. Выше него сантиметров на десять (спасибо каблукам и высокому шлему), плечи за счет доспеха кажутся больше раза в полтора, чем на самом деле (еще бы — под ним столько надето!), конь богатый, боевой. Рукоять меча из седельной сумки торчит, как положено. Шлем старый, но блестит ("ура" речному песку и моим сбитым в кровь костяшкам), закрывает лицо больше чем наполовину, оставляя открытой только переносицу, глаза, брови и часть подбородка.
Но от такого раболепства мне стало неприятно.
— Скажи-ка, мил человек, а как давно у вас тут Тварь завелась? — мужик испуганно вздрогнул и метнул косой взгляд на дом старосты. — Да ты не бойся, говори как есть. Мне знать надо, чтобы понять, на кого идти придется.
Мужик отвел глаза.
— Дык Договор-то не заключен, господин.
— Забудь о Договоре. Если б мне было наплевать, нас бы тут уже не было, — усмехнулась я, мысленно радуясь, что он не видит моего лица. Вот бы тогда "обрадовался" такому избавителю. — Говори уж, чего стесняться. Или думаешь, лучше будет, если у меня ничего не выйдет? Так сколько?