— За что?! Сделать комплимент очаровательным дамам — разве преступление? Что в этом дурного? Я просто выказываю свое восхищение. Это не запрещено.
— Смотри у меня!
— Дядько, что за намеки? Ты ж меня знаешь! — "оскорбился" молодой человек.
Седовласый только вздохнул.
— В этом-то и проблема.
Привал сделали точно по графику — в полдень. Но вовсе не потому, что герр Хатор был педантичным занудой — просто разумнее было переждать неумолимо надвигающуюся жару в тени раскидистых деревьев, спокойно перекусить, отдохнуть перед дальнейшей дорогой. Заодно, напоить коней, проверить постромки, внимательно осмотреть тележные оси, чтобы не оказаться в самый неудачный момент посреди леса с разломанным колесом, да с разбросанным в пыли редким и дорогим товаром. Распрягать могучих дорассцев, разумеется, никто не стал, зато расторопные возницы подвесили к конским мордам щедро наполненные овсом торбы, заботливо обтерли влажные бока и живо натаскали воды из близкого притока все той же Язузы. Остальные с удовольствием размялись и, неторопливо обойдя окрестности разбитого бивака, с чувством выполненного долга развалились в теньке, после чего принялись ждать законной порции мясной похлебки, которую пришедшая в себя повариха уже активно варила в громадном походном котле.
Белик, старательно зарабатывая благосклонность главной женщины в караване, не погнушался собственноручно притащить от реки целых три ведра воды, умудрившись при этом пару раз пересечься со смущенно опускающей глаза Илимой и ее молоденькой служанкой, которым тоже зачем-то понадобилось спуститься по пологому берегу. Он немедленно одарил обеих белозубой улыбкой, за что был щедро вознагражден ответными робкими взглядами, завистными подначками со спины и… звонким подзатыльником от дядюшки. Однако подобным пренебрежительным отношением ничуть не озаботился (похоже, строгий опекун не гнушался и тугой хворостиной отходить своенравного племянника), на беззлобный хохот со всех сторон просто не обратил внимания, а от тяжелой руки сурового наставника ловко увернулся. После чего с гордым видом донес полное до краев ведро, которое даже в такой критической ситуации сумел не расплескать. Затем с преувеличенным почтением встал со своей ношей возле донны Арвы, приятно удивленной таким рвением, и с победным видом обернулся, явно собираясь показать гнусным насмешникам язык. Но именно в этот момент наткнулся на трех молчаливых попутчиков в серых плащах, всю дорогу державшихся вдали от остального народа, и неожиданно застыл, как изваяние.
Странная троица невозмутимо расположилась на отшибе, где дружно спешилась, отпустила пастись своих породистых, явно благородных скакунов, рядом с которыми не стыдно было бы появиться и королю. А затем неторопливо скинула капюшоны, выставив напоказ две изумительные золотистые гривы поразительно длинных, ухоженных, шелковистых волос, заплетенных в причудливые косы, и одну угольно черную, небрежно забранную в обычный конский хвост, но оттого не менее роскошную. Под жарким солнцем на мгновение мелькнули неестественно правильные лица, вызывающие оторопь своей нечеловеческой красотой, кончики чересчур длинных ушей, пронзительные зеленые радужки, свойственные всем Перворожденным… девушки дружно вздрогнули и томно опустили глаза. А эльфы (двое Светлых и Темный), словно не заметив воцарившегося неловкого молчания, продолжали вести себя так, будто кроме них в этом мире не существовало никого и ничего. Они подчеркнуто бесстрастно запалили собственный костер, тем самым еще больше увеличив дистанцию между собой и смертными, деловито навесили скромных размеров котелок с изумительной гравировкой на боках и, нимало не смущаясь многочисленных (не самых любезных, но опасливых) взглядов, принялись за трапезу. Но при этом даже жевать умудрялись так потрясающе красиво, что просто дух захватывало.