Таррэн аккуратно присел, непонимающе проведя пальцами по необычному следу, и только поэтому заметил второй отпечаток, которого прежде не было видно — под густыми ветвями старой ивы, спускающимися почти к самой воде. Точно такой же ровный, неестественно четкий и глубокий след правой передней ноги. Тоже — неподкованной. И у него так же, как у первого, имелась непонятная полоса поперек подошвы, словно его надвое разделили глубоким надрезом или же там шла глубокая борозда.
Эльф мысленно присвистнул: ничего себе! Но если с первым отпечатком он мог и ошибиться, то второй явно наводил на мысль, что эти полоски — не случайность, не бред больного воображения. А норовистый гаррканец — какой-то неправильный. Даже если забыть о его вызывающих поступках, чрезмерно наглом поведении, подозрительной свободе, что даровал ему молодой хозяин, и том странном взгляде, которым накануне одарил раздраженных эльфов загадочный зверь.
Таррэн озадаченно потер подбородок и без колебаний шагнул в воду, огибая роскошный куст. И куда только понесло дурную скотину? Купаться, что ли, надумал? Резвится? Сбежал?
Теряясь в догадках, он прошел несколько сотен шагов, временами то упуская необычный след, то снова находя его в совершенно неожиданных местах, словно громадный гаррканец игриво скакал вдоль берега, уподобившись сумасшедшему коту. Вот один отпечаток виднеется всего в трех шагах от кромки воды, а следующий теряется в густой траве почти на границе видимости. Но вскоре вновь возвращается на берег, да еще настолько сильно вдавлен во влажный песок, что даже спустя несколько часов отчетливо виден под водой, будто Карраш рухнул туда с огромной высоты. После чего помчался дальше, продолжая эти безумные кульбиты и совершенно умопомрачительные прыжки. Причем, умопомрачительные как по длине, так и по высоте.
Таррэн пару раз приметил грубо поломанные ветки на расстоянии почти трех человеческих ростов от земли, но предположить, что громадный конь сумел до них дотянуться… пожалуй, на это были способны лишь гигантские белки. Или блохи, если их увеличить до размеров мыши. А конь, хоть и гаррканец… нет, вряд ли. Потому что тогда пришлось бы принять за правду еще одну диковатую догадку: все эти внезапные скачки почти на середину мощной реки, далеко раскатившиеся брызги, широкие лизуны на песке и другие детали, которые постепенно вырисовывались перед внимательным взглядом опытного следопыта, были подозрительно похожи на манеру некоторых медведей глушить крупную рыбу. Которые любили сперва сильно разбежаться, а затем со всего маху рухнуть в прохладную воду, чтобы потом торопливо собирать ошеломленную добычу прямо с поверхности.