Николай Константинович тоже ломал голову в поисках путей на волю. Но ничего сулящего успех не находил. Немцы надежно охраняли свои жертвы.
Приглядываясь по профессиональной привычке к людям, Никулин мысленно оценивал их, подбирал товарищей для побега. Многие ему пришлись по душе, в отношении других чекист колебался, а были и такие, которые с первого взгляда внушали подозрение. Как-то Дудин рассказал о своем знакомстве с Сыромятым, который до плена якобы был чекистом.
— Твой коллега, Николай Константинович. — Давай познакомлю. Может, пригодится. Как думаешь?
— Познакомиться можно, но откуда ты узнал, что он чекист?
— Так он сам об этом сказал.
— Вот как? Интересно. Одному тебе сказал или перед всеми открылся?
— Не знаю. Мне, во всяком случае, говорил.
— Чем же вызвана такая откровенность?
— Разговорились как-то по душам, вот он и рассказал.
— Познакомиться можно. Но ты с ним не откровенничай, будь осторожен. И обо мне — ни слова. Возможно, это провокатор.
Сообщение Дудина настораживало. Не мог настоящий чекист действовать так неосмотрительно. Тут не простой неосторожностью попахивает.
Дня через два Дудин подошел к Николаю Константиновичу с незнакомым конопатым парнем и сказал:
— Знакомься, Никулин, это Сыромятый.
Николай Константинович молча пожал протянутую руку, окинул быстрым взглядом Сыромятого. Бегающие глаза, утонувшие в глазницах под выдающимися вперед надбровными дугами, скошенный лоб, наглый и одновременно трусоватый взгляд. “Типичный уголовник”, — отметил про себя Никулин.
— Чего молчишь, парень, ай жистью недоволен? — прохрипел Сыромятый. — Держи хвост пистолетом. У нас, у энкаведешников, такой закон — хоть кишки вон, а держи фасон.
Слушая разглагольствования Сыромятого, Николай Константинович окончательно убедился: перед ним — провокатор. Чекист не мог так держаться, так разговаривать. Это — привычка старого уголовника, бандита.
— Так ты, говоришь, в НКВД служил? — осторожно оглянувшись, шепотом проговорил Никулин и придвинулся к Сыромятому. Тот воспринял это как знак доверия и утвердительно кивнул. — Так почему же тебя до сих пор не расстреляли, гад! А ну, признавайся, сколько наших душ загубил, сколько в “сибирскую академию” сплавил?
Сыромятый испуганно отшатнулся:
— Ты что, с ума сошел?
— А вот пойду к коменданту, он разберется, кто из нас с ума сошел.
— Ты не кипятись зря, чего на своих гавкаешь, — миролюбиво заговорил Сыромятый. — Никакой я не чекист. Это только так, для авторитету.
— Для авторите-ту-у, — передразнил Николай Константинович. — Вот вздернут тебя на виселицу, дурака такого, и поделом будет. Давай, вали отсюда, пока я добрый.