Эти свои писательские опыты Агата воспринимала как приятное развлечение, продолжая прилежно заниматься вокалом, не сомневаясь, что ее ждет успех, по крайней мере у местной публики. Чтобы хоть немного подстегнуть ее величество удачу, Агата посещала обеды “с музицированием”, которые издавна устраивались в Торки, на радость хозяевам, ведь тогда еще не существовало радио, а фотографирование еще не было доступным развлечением. Конечно, домашняя сцена – это не сцена Королевского концертного зала “Альберт-Холл”, тем не менее там были выступления. И поскольку играть, петь и аккомпанировать доводилось на вечеринках у друзей, Агату всегда баловали вниманием и восхищенными комплиментами, что подпитывало ее мечту о профессиональной сцене.
Мечта стала особенно желанной в 1909 году, когда Мэдж пригласила сестру на вечер “Оперы Вагнера”. Это был концерт артистов вашингтонской оперы, который состоялся в лондонском “Ковент-Гардене”. Дирижировал Карл Рихтер, а европейским меломанам впервые посчастливилось услышать выразительное сопрано американской певицы Минни Зольцман-Стивенс. Сестры были потрясены ее талантом, оперной диве даже оркестранты аплодировали стоя. Мэдж онемела от восторга, а по щекам Агаты катились слезы.
Ее взбудоражил неистово рукоплещущий зал, и она тут же представила себя в роли Изольды[14]. Она тоже когда-нибудь будет стоять на сцене, и к ее ногам тоже будут бросать розы! Вернувшись домой, она с еще большим усердием стала тренировать голосовые связки и даже потом сама удивлялась, какого ей удалось достичь прогресса. А вскоре в Торки приехала американская подруга Мэй Стердж, у этой дамы (случаются же такие совпадения!) были связи в нью-йоркском “Метрополитен-опера”. Она согласилась прослушать Агату Именно благодаря ее откровенному отзыву Агата оставила грезы об оперной сцене и в конце концов обрела славу на ином, далеком от музыки поприще.
“Арии вы исполнили довольно средне, – сказала дама и, увидев, как огорчилось юное дарование, торопливо добавила: – А упражнения для голоса мне понравились. Вы могли бы стать неплохой камерной певицей, и даже известной”.
Это, конечно, утешало, но Агата мечтала о грандиозном успехе, не меньшем, чем у мадам Зольцман-Стивенс, которой она сама недавно аплодировала стоя. В эту минуту Агата Мэри Кларисса Миллер уже точно знала, что никогда не станет певицей.
“ Я спустилась с небес на землю, – писала она в “Автобиографии”, – и сказала маме, что теперь ей больше не нужно тратить деньги на уроки музыки. Я могла петь сколько угодно, но учиться пению было уже незачем. Уверена: ничто так не опустошает душу, как напрасные старания попасть туда, где вы все равно останетесь только статистом”.