Последним сторожем Корабельной Чащи пришел в эту Звонкую сечу Онисим, тот самый, кому досталось стеречь Чащу в наше новое время.
Сюда же, к Онисиму, по самой ранней весне пришел солдат с перевязанной рукой и назвался Василием Веселкиным из города Переславля-Залесского.
Он не скрывал, зачем он пришел: для того, чтобы Корабельную Чащу сделать полезной для человека.
И подробно рассказал, какая нужда сейчас в авиационной фанере.
Выходило из рассказа: Чащу непременно надо срубить.
Была у Онисима любимая не одна только лесная Чаща, он проводил на своем веку и всех своих любимых людей: все ушли.
Но мысль у него своя оставалась, спокойная и сердечная. Скорей всего Веселкин ему даже чем-то понравился.
— Сделать Чащу полезной для человека, — сказал он спокойно, — из каждого дерева сделать дубинку и хлестать ею по головам?
— Затем и хотим срубить Чащу, — ответил Веселкин, — чтобы взять самим в свои руки дубинку и не допустить нашего врага.
— Хорошее дело, — ответил Онисим, — только неужели же негде фанеры достать, как только из нашего леса? Так, пожалуй, и нас с тобой на дубинки возьмут.
— Лес этот, — ответил Веселкин, — перестоялся, он должен без пользы для человека пропасть от червя или пожара.
— От пожара мы стережем, — сказал Онисим, — а червя в этом лесу нет.
— Все равно, какое же добро в том, что такой лес готовый и стоит без пользы?
— А он не так стоит, — ответил Онисим, — он у нас вроде школы для молодых людей. Нынче так повелось между молодыми, чтобы в одиночку дерзкими путями достигать своего счастья. Вот мы им указываем: одинокое дерево валится даже и от легкого ветра, а в Чаще даже какому дереву упасть надо, и то падать некуда. И на веках уже так у нас было, что показываем на Корабельную Чащу и учим: «Одинокое дерево продувает и в заветрии за Теплой горой, а в Корабельной Чаще дерево стоит за всех и все деревья стоят за каждое. Не гонитесь же в одиночку за счастьем, — а стойте дружно за правду».
На эти слова Веселкин ничего не ответил.
Утром, на заре, он услыхал пение птиц и, вспомнив свое детство в лесах, вышел.
Он хорошо знал, как чудесно поют тетерева на заре, — но того, что было на Звонкой сече, он не знал никогда. Каждая голова красивой птицы, похожая на красный цветок, склоняется перед восходящим солнцем к земле.
Так и Веселкин, слушая колыбельную песню лесной пустыни, начал склоняться, и еще, бы немного, может быть, и он бы стал и замер, как все. Но взгляд его упал на одну елку среди березовой сечи, всю покрытую красными маленькими шишками, и на них летела уже золотая пыльца.