Он артистично развел руками:
– Отныне твоя искренность по отношению ко мне станет платой за путешествия. Больше никаких тайн, недомолвок и сказок. А иначе я программу сотру.
– Ладно уж, – согласилась я и села к столу. – У меня от тебя секретов нет.
С минуту поразмыслив, я посмотрела на стоящего над душой Натаныча, взяла ручку и, тщательно выводя каждую букву, написала: «Здравствуйте, Иосиф Виссарионович! Скажите, пожалуйста, когда и насколько Вам будет удобно меня принять. С уважением, Елена Санарова».
Когда я закончила, мой цензор расхохотался и показал пальцем на бумагу:
– Это что такое? Любовная записка или письмо боссу? И это после бурной ночки? Ты почему его по имени-отчеству называешь?
– А что, мне к генералиссимусу на «ты» обращаться? – Я сложила бумагу и положила ее в конверт.
Натаныч важно поправил сползшие на нос очки:
– Я бы, знаешь ли, на его месте сделал тебе замечание. По моему мнению, такие приседания даже для 1937 года совершенно неуместны. Да и потом, он еще не стал генералиссимусом.
– Ну… Не стал… Не стал… Зато страной управляет… Да и вообще… Я как-то стесняюсь…
Он снова рассмеялся:
– Скромница, давай конверт запечатывай. И напиши сверху, кому письмо адресовано, а то мало ли кто его с пола подберет.
Я быстренько все заклеила, написала сверху: «Товарищу Сталину» – и вручила послание Натанычу.
– Сейчас отошлю, – сказал он, отходя с конвертом к ящику, полному каких-то проводов. – Вот только «крокодилов» к штекерам примотаю.
Минуты через три письмо лежало на ковре с прицепленными с двух сторон электродами, а мой почтальон сидел у компьютера:
– Так! Ну, часам к двум он наверняка-таки на работу приехал. Тем более что кроме как в кабинете, больше ему тебя негде дожидаться… Поэтому заношу в программу 14.00… А таймер… Наверное, пяти минут ему будет достаточно для написания ответа. Как ты думаешь?
– Давай лучше десять, чтобы наверняка… – предложила я, поняв, что начинаю нервничать. – Слушай, а вдруг он не ответит?
Натаныч посмотрел на меня поверх очков:
– Тебе? Не ответит? Ты в зеркало-то на себя смотрела?
Он кликнул по клавише и конверт испарился.
Мы затаили дыхание и стали ждать. Через пять минут раздался хлопок, и на ковре появился распечатанный конверт. Я схватила его и с замирающим сердцем прочитала: «Жду в девять вечера. Желательно на всю ночь. Иосиф Сталин».
Выхватив у меня из рук листок, Натаныч запрыгал с ним по комнате:
– Ты погляди! Это ж исторический документ! Любовная записка великого тирана неизвестной возлюбленной! Да за эту бумажонку на аукционе «Сотбис» нам бы столько деньжищ отвалили!