– Я… Я тебе обещаю… – поспешно ответила я и с радостью согласилась на его предложение пойти и наконец-то позавтракать.
Все утро я развлекала его байками о своей жизни, а заодно (так как я не собиралась отступать от намеченного курса) подробно пересказала документальный фильм, над которым я уливалась слезами весь вчерашний вечер. Он слушал меня с явным интересом. Однако понять, делает ли он хоть какие-то выводы из услышанного, я не могла, так как все его комментарии больше походили не на проявление серьезного отношения будущего генералиссимуса к реальным событиям, а на любопытство главы государства, которому докладывают о завершении съемок нового художественного фильма.
Так или иначе, но, временно исчерпав темы для разговоров, я решила немного помолчать. Сталин же переключился на более приземленные вопросы:
– Может, в театр хочешь вечером сходить? Или кинокартину посмотреть какую-нибудь? Правда, ты большинство видела, но, может, есть нечто такое, что тебе интересно?
Я пожала плечами:
– Не знаю. Как ты.
– Я… То, к чему у меня душа лежит, я могу и потом посмотреть. А сейчас мне тебя хочется как-то развлечь. Ты, вообще, какую музыку любишь?
– Ой… – Я закрыла лицо руками и помотала головой. – Даже не спрашивай. Мне стыдно признаться.
– Что? – удивился он. – Неужели что-то настолько новое, что я даже по рассказам не пойму?
Я засмеялась:
– Нет… Просто… Это так глупо… Но я, понимаешь, шансон люблю. Как тебе объяснить… Ну это как если Утесову разрешат спеть «С одесского кичмана бежали два уркана».
Сталин улыбнулся:
– Ну, такой поворот событий меня устраивает. Хочешь, вечером на его выступление пойдем?
Перспектива увидеть живого и молодого Утесова меня порадовала:
– Конечно, хочу, а он что, сегодня концерт дает?
– Даст. Специально для тебя даст. И про урканов тебе споет. И про гоп со смыком, если у тебя желание будет. Ты когда возвращаться должна?
– Полседьмого.
– Очень хорошо. У тебя будет часа полтора на то, чтобы переодеться. А потом я тебя в восемь на Зачатьевском твоем встречу и в Кремль поедем.
– А Утесов в Кремле, что ли, петь будет? – несколько опешила я, будучи уверенной, что такую достаточно вольную для СССР музыку только в мое время могли допустить до Красной площади или Кремлевского дворца съездов.
Однако Сталин спокойно ответил:
– А где ему еще петь для нас? Он в Кремле уже не первый раз выступать будет, поэтому ничего необычного не произойдет.
Время до моего возвращения в 2010 год мы провели прекрасно. И когда таймер сработал, настроение у меня было поистине великолепное.
– Натаныч, привет! Как твои дела? – сказала я, увидев своего друга в добром здравии за чашкой чая. – Выспался? Пришел в себя?