Час спустя, освеженные душем и переодевшиеся, Хэнк и Мэгги сидели за огромным кухонным столом, поглощая картофельный салат.
— Как твоя грудь?
— Как новая, — улыбнулся он.
— Дождь кончается, а я люблю засыпать под его шум.
— А мне больше нравится снег: и когда он идет, и катание на санях.
— Ты до сих пор катаешься на санях? — удивленно спросила она.
— Конечно.
От этого ответа, от всей обстановки этой старой, просторной кухни, от мужчины, сидящего напротив, на Мэгги повеяло каким-то особым, очень приятным и новым для нее ощущением. Ощущением домашнего уюта, но не тем, что знакомо с детства, а тем, которое испытывает хозяйка, дождавшаяся мужа с работы, и подающая ему ужин. Она подумала, что трудно будет потом избавиться от этого чувства.
— Мне нравится этот дом. Он всегда принадлежал твоей семье?
— Да. Мой прадедушка, построивший этот дом, держал молочную ферму. Мой дед прикупил земли и занялся садами. Но ни бабушка, ни отец сельским хозяйством не занимались, и за десять лет, прошедших с дедушкиной смерти, здесь все пришло в запустение.
— Твои родители живут в Скоджене?
— Да, и именно они — причина твоего появления здесь. Мой отец — президент скодженского отделения Национального банка.
— Так что, твой собственный папа не дает тебе заем?
— Я с детства не ладил с родителями.
— Разве они не заметили, что ты вырос? — спросила она, улыбаясь.
— Я не вырос окончательно до тех пор, пока не женился, по крайней мере, для матери. Отец же считает, что выращивание яблок — это несерьезно, и не подходит для настоящего мужчины.
— Извини, я не думала, что это семейная история. Стоило ехать полдня для того, чтобы вместо собственной мамы и тети Марвины получить от тебя в подарок конфликт уже с твоими родителями?
— Учти, они могут завтра нагрянуть сюда.
— Нет, только не это! Я тебя едва знаю, и ты думаешь, я смогу убедить их, что я — твоя жена?
— Об этом не беспокойся, они считают, что я — импульсивный человек, и способен еще и не на такое.
— Но что я надену? — в этом ее вопросе слышалось уже чисто женское беспокойство, и Хэнк снисходительно улыбнулся:
— Я думаю, в твоих чемоданах достаточный выбор одежды.
— Но я не готовилась к приемам, там только повседневные вещи.
— Это — то что нужно: скромный наряд типичной учительницы будет как нельзя кстати, он понравится маме.
Мэгги подумала, что хотя по внешности, да и по сути, она была хорошей учительницей, но никогда — типичной, или, тем более, образцовой. За два последних года она провела в кабинете директора школы больше времени, чем самый отпетый за всю историю школы ученик, Лео Кализа, четырежды оставляемый в выпускном классе.