И он отправил в рот еще одно печенье.
— А ты просто влюбилась в меня и не знаешь, что с этим поделать.
— Почему ты так решил?
Он улыбнулся.
— Есть много примет: во-первых, ты позволила мне первым зайти в душ сегодня утром, днем стояла на крыльце и смотрела нам вслед. Ну и, конечно, твоя улыбка.
— Ты думаешь, это неопровержимые доказательства?
— Мужчины знают такие вещи.
— Хорошо, признаю, ты свел меня с ума, но не окончательно.
И она вспомнила про «форд», который он отправился чинить сразу после ночи любви. И, взяв свою тарелку, она вымыла ее, чтобы умерить гнев.
— Не провоцируй меня.
— Я стараюсь поднять твое настроение перед танцами.
И совместными с ней усилиями он даже слишком преуспел в этом. Так она думала, стоя обнаженная под теплыми струями душа и позволяя воде ласкать тело. Ей представлялись танцы с Хэнком и настроение поднималось. Теперь Мэгги чувствовала себя хорошо, настолько хорошо, чтобы желать быть особенно красивой сегодня. Поэтому она приложила все свое искусство, придавая волосам наилучший вид. Коснувшись духами самых важных точек, слегка оттенила щеки румянами, затем покрыла губы блеском, наконец подкрасила веки, решив надеть самый романтичный наряд из своего гардероба — черное трикотажное платье с мягко обрисовывающим грудь лифом, стянутое по талии узким ремешком, с широкой ниспадавшей складками юбкой. Закрытое и лапидарное, на Мэгги оно выглядело сногсшибательно. Даже продавщица в супермаркете, где она его покупала, сказала ей, что в нем она очень соблазнительна. И тетя Китти, несомненно, согласилась бы с ней.
Мэгги повертелась перед зеркалом, глядя, как кружится юбка. В этот момент в дверь постучали.
— Мэгги, ты там не умерла? Уже два часа, как ты вышла из душа.
— Неправда, прошло всего сорок минут.
И она последний раз покрутилась перед зеркалом, желая, чтобы он тоже полюбовался.
— Как тебе мое платье?
— Знаешь, это что-то наподобие тех термометров, которые показывают в мультфильмах, когда ртуть ползет по стеклянной трубке вверх, а потом разрывает колбу, фонтаном вырываясь наружу.
— Ух.
Он внимательно посмотрел на отчетливый под джерси абрис твердого соска на ее полной груди, на то, какую соблазнительную расселину образуют мягкие складки ткани, ниспадая по ее бедрам.
— Я не возьму тебя в общество, пока ты не наденешь свободное платье.
Она посмотрела на себя.
— Облегающее платье, ничего особенного, — сказала Мэгги.
Хэнк застонал.
— Я не собираюсь идти с тобой на танцы, пока ты не переоденешься.
— Это мое любимое платье.
— Оно угрожает моему здоровью. Ты даже не представляешь, какой эффект оно вызывает.