— Да, я благодарен тебе за откровенность, — кивнул он, хотя мысли его явно были где-то далеко. — А что ты ешь по утрам?
— Обычно я перехватываю бутерброд-другой, пью зеленый чай без сахара и убегаю на работу.
— В общем, ведешь крайне нездоровый образ жизни. — Эван сурово сдвинул брови. — Но ничего, я научу тебя правильно питаться.
— Если пообещаешь, что мне хотя бы пару недель не придется готовить, то я готова буду съесть даже лакрицу. Ненавижу возиться на кухне.
— Еще бы! — отчего-то обрадовался он.
— Зато я обожаю давать советы, — принялась откровенничать Рейчел.
— Я заметил.
— И обожаю смотреть по вечерам слезливые мелодрамы.
— А разве не вестерны?
— Неверная информация, — рассмеялась она. — Только не вестерны. Кто из моих друзей так плохо знает меня?
— Не важно. — Эван вдруг вскочил с софы, кинув на тарелку надкусанный сандвич, и принялся прохаживаться по комнате.
Рейчел следила за ним краем глаза, чтобы Эван не подумал, будто она беспокоится. А она на самом деле волновалась. С чего это у него вдруг испортился аппетит? Только из-за того, что она раскритиковала вестерны? Если этот жанр нравится ему, она их тоже полюбит, не проблема! Стоит ли так переживать?..
— Вот это да! — Он вдруг снял с книжной полки фотографию в массивной позолоченной рамке и вгляделся в изображение. — Это фасад Эль Сентро, я не ошибаюсь? Так ты училась в престижном колледже? Ты на этом фото такая счастливая.
— Это не я, — улыбнулась Рейчел. — На этой фотографии не я.
— То есть как? Я же не слепой, Рейчи. Это твои волосы, глаза, губы…
— На фото моя сестра Молли. Мы близняшки.
— Ты не говорила, что у тебя есть сестра-близнец, — удивленно проговорил он, водружая фото обратно на полку.
— Была сестра, — мягко поправила его Рейчел. — Это она погибла в аварии шесть с половиной месяцев назад.
— Мне очень жаль, — осипшим голосом пробормотал Эван. — Прости, я так бестактен.
— Да все в порядке, — отмахнулась она. — Мы не были дружны. Меня, конечно, очень огорчила ее смерть, однако я солгу, если скажу, что эта потеря явилась самой большой трагедией в моей жизни. Мы совсем не общались, лишь изредка созванивались, поздравляя друг друга с праздниками. Когда нам было по пятнадцать лет, мы немного сблизились, но ненадолго. Молли приезжала сюда из Нью-Йорка, где жила с нашим отцом. Хотела ближе познакомиться со мной и мамой. Отец был категорически против нашего общения. Однако после его смерти Молли решила наверстать упущенное. Впрочем, общий язык мы так и не нашли. Вот моя мама была убита горем, когда узнала об аварии, а я нет.