– Послушайте, в Сикстинской капелле обнаружили восемь загадочных букв, о них нельзя молчать. Ведь они имеют некое губительное значение. Мне поручено ex officio найти им толкование, которое может уберечь Церковь от тяжелых последствий. Я, как председатель священного собрания, созвал консилиум, который будет заседать до тех пор, пока не найдет решения. Почему же вы хотите стереть буквы или закрасить их, ведь это глупо, это послужит толчком к распространению всяческих слухов и сплетен.
– В основном вы совершенно правы, – сказал незнакомец. – Вы ошибаетесь только в одном. Прекращение расследования – это не желание, это приказ!
– Но я назначен ex officio.…
– Вам пришлось бы остановить поиски, даже если бы вам это поручил сам Иисус Христос, Ваше Высокопреосвященство. Найдите быстро любой предлог, дайте денег экспертам, опубликуйте результаты «исследований», но остановите проведение консилиума.
– А если я против?
– Не знаю, кого предпочтет курия, живого кардинала или мертвого. Пакет был выслан для того, чтобы вы осознали, насколько серьезно ваше положение. Если уж нам Нетрудно убрать папу, не оставив после себя следов, можете быть уверены, что от кардинала избавиться намного проще. Ваша смерть не будет сенсацией, в "L'Ossevatore Romano"[87] появится лишь маленький некролог: кардинал Еллинек умер в результате несчастного случая» или: «Кардинал Еллинек покончил с собой». Не более того.
– Замолчите!
– Замолчать? Курия, частью которой вы являетесь, Ваше Высокопреосвященство, из-за молчания допустила больше ошибок, чем из-за многословия. Мне будет очень жаль, если мы не достигнем взаимопонимания. Но я почему-то уверен: вы не настолько глупы, господин кардинал. Впрочем, я повторяюсь.
Еллинек приблизился к незнакомцу. Он находился в том состоянии, когда ярость обращается в мужество:
– Послушайте, вы… вы прямо сейчас покинете мою квартиру, или… – Он схватил гостя за ворот.
– Или? – переспросил священник требовательно. Кардинал понял смехотворность своей угрозы и в бессилии отпустил незнакомца, лицо которого вновь искривила ухмылка.
– Ну, хорошо, – сказал он и как бы смахнул «следы» Еллинека со своей одежды. – Это, вообще-то, не мое дело. Я лишь посланец, моя задача выполнена. Laudetur Jesus Christus.
Приветствие прозвучало странно. Насмешка и высокомерие звучали в словах священника.
– Не утруждайте себя, – прибавил он. – Я сюда попал самостоятельно, сам и выход найду.
Это случилось на Сретение Марии. Кардинал так и не смог понять, кто был его таинственным гостем и откуда у того вещи папы. Его требование показалось Еллинеку невыполнимым, и даже более того: сейчас, когда дело осложнилось, стало еще запутаннее и таинственнее, кардинал решил использовать для разгадки тайны все подвластные ему средства. А то, что угрозы теперь направлены лично на него, только укрепило его в этом решении. Кто же, если не он, облаченный в пурпурную мантию, был обязан защитить веру и Церковь? Пусть и ценой своей жизни –