— Да?
Точно. Это была нога Тэннера, а иначе почему по ее телу будто пробежал электрический ток?
— Он вроде никогда об этом не думал. Он даже не знает, кого хочет, мальчика или девочку, был бы только малыш здоровым.
— Так… так многие говорят.
— Да?
— Многие, — повторила Милейн.
Она хотела еще что-нибудь сказать, но не знала что. Стало совсем темно, и она не видела, смотрит ли на нее Тэннер. А ей хотелось, чтобы смотрел, очень хотелось, хотя она и убеждала себя, что у него есть кое-что поважнее, чем она.
Было безумием решить, что она сможет жить с ним рядом и не желать его. Она всего-навсего коснулась пальцем его лодыжки, а уже желала его всем телом. Милейн хотелось рассказать ему все, что было с ней после того, как они расстались, хотелось, чтобы он знал, какими одинокими были ее ночи и как она старалась загрузить себя работой, чтобы ни о чем не думать.
А что он подумал бы о ее снах, если бы узнал, что, когда в комнате сгущались тени, ее охватывало желание и она тянулась к нему, призрачному, воскрешенному ее воображением?
Когда Милейн поняла, что он совсем близко, то постаралась погасить огонь в груди и стала лихорадочно искать какие-нибудь слова.
— Вы с Бертом друзья?
— Что? С Бертом? Да.
— Хорошо. — Господи, что бы еще сказать? — Карол здесь дома. Она все умеет. И она любит то, что делает.
— Берт тоже. Немногие умеют находить для себя подходящую пару.
А ты когда-нибудь станешь таким для меня? Испугавшись этого вопроса, а также того, как плохо она контролирует себя, Милейн посмотрела на почерневшие деревья, на небо и на первую появившуюся звездочку.
— Немногие.
— Вот твои родители, — тихо продолжал Тэннер. — Их развод, наверное, был для тебя трагедией?
— Не знаю. Я была слишком маленькой.
Оба замолчали. Она не могла быть уверена, но чувствовала, что Тэннер смотрит на нее. О чем он думает? Невозможно, чтобы он тоже не потерял здравый смысл, когда она была вся в пылу любовных мечтаний.
Милейн хотела только одного: ощутить прикосновение его рук к своей горячей и мокрой коже.
На этот раз, когда они дотронулись друг до друга, Милейн не отодвинулась. Она чувствовала себя так, словно живой и невредимой вышла из чудовищной аварии.
Три года назад он все знал о ней и о ее желаниях. У нее не было тогда сил говорить. Она сама не понимала, что привело ее в его объятия. Но он ответил на ее немой призыв.
Они были как в огне. И вместе тонули в неземных ощущениях. Сегодня опять их прикосновения грозили высечь огонь…
— Милейн!
— Что?
— Я думаю…
— Да? — Говори. Говори же скорее.
— Пора возвращаться.