Милейн слышала дыхание Криса, но ей было уже все равно.
— Не понимаю. Никогда тебя не понимала. Ты говоришь, что любишь Эмбер. Наверное, любишь. По-своему. Но, Крис, если бы я узнала, что мой ребенок пропал, я бы тотчас была здесь и не оставила бы камня на камне, пока не нашла ее. Какая работа? Какие служащие? Какой дом? Разве это что-то значит без дочери?
— Она моя дочь, а не твоя.
Раньше, едва он произносил эти слова, она умолкала, но не теперь. Плотина прорвалась, даже она была не в силах сдержать напор чувств.
— Тогда, черт побери, веди себя как отец! Крис, она заслуживает лучшего.
— Лучшего?
— Она заслуживает, чтобы кто-то рисковал ради нее жизнью. Если бы ты ее любил, ты был бы здесь.
Много лет она молчала, не давая себе воли. Это была тюрьма, в которую она заперла свои чувства. А теперь они вырвались на свободу. Она сказала все. Благодаря Тэннеру. Это он заставил ее быть честной с самой собой и с отцом Эмбер. Пусть жестокой, но честной.
— Она… Ты… Вы в порядке?
— Она спит.
— Пусть спит. Я позвоню попозже. Милейн… ты сказала… Ты правда так думаешь? Это не злость в тебе говорит?
Казалось, он постарел. И голос его звучал устало.
— Я не злюсь, Крис. При чем тут это?
— Да. Конечно. Ты спасла ей жизнь?
— Наверное. Я не знаю.
— Но ты так думала, когда это случилось, да? Ты думала, что ее жизнь важнее?
— Крис, я не знаю, что я думала. Это был инстинкт.
— Инстинкт. — Он произнес это слово так, словно никогда прежде не слышал и не произносил. — Вы загнали меня в угол. Ты и Тэннер.
— О чем ты говоришь?
Она была готова к чему угодно, но только не к его смятению.
— Я говорю о людях, которые на все готовы ради других. Милейн, ты меня слушаешь? Я подумал… подумал, что меня, наверное, не так воспитывали.
— Что?
— Вероятно, сегодня мне не надо об этом вспоминать. Но так оно и есть. Ты знаешь моих родителей. Я пожимаю папе руку потому, что он этого ждет. Я целую маму в щеку потому, что она этого хочет. И все. Мы не звоним друг другу, чтобы просто поговорить. Они никогда не спрашивают меня об Эмбер. — Милейн села на краешек дивана. В голове у нее гудело. Все она знала, но только ни разу не сумела вызвать его на разговор. — Я хочу, чтобы она получила больше, чем получил я. Ты ее возьмешь? Ты дашь ей то, чего я не могу?
Когда Эмбер спустилась вниз, Милейн предложила приготовить завтрак, но девочка попросила ее посидеть с ней на кухне, пока она сама поджарит оладьи. Воды она, естественно, перелила, но Милейн не сказала ни слова.
Она понимала, что должна рассказать Эмбер о разговоре с отцом, но не находила слов. Теперь она будет ее матерью не только для себя, но и для всего света.