— Это Камбала, что ли? Есть такой. — Богданов кивнул. — В бараке ищи.
— Какая камбала? — удивился Шегаев.
— Да агроном-то. Кличка у него такая. Уголовник.
Сравнительно недавно построенный барак давным-давно покосился и почернел. Крыт он был где парусиной, где корой, где заплатами из просмоленного картона, какой в городах идет под вар на плоских крышах, а где и невесть откуда взявшимися здесь кусками жести. В полумраке, прореженном тусклым светом щелей, маячили понурые, землисто-серые лица. То есть обычный барак, от прочих, виданных-перевиданных, отличавшийся только странным отсутствием всяческих троек, столь привычных в других местах: ни тройки по размещению (в каковую, по идее, Шегаев и должен был бы обратиться с вопросом о Камбале), ни тройки по культурно-просветительской работе, ни тройки по соцсоревнованию, ни по ударничеству, ни по борьбе с побегами, ни прочих.
— Не подскажете, где Камбала обретается? — спросил Шегаев.
Доходяга, которому он задал этот вопрос, был одет во что-то вроде дамской жакетки и сутуло сидел у порога, копошась по делу: оборачивал ступни тряпками поверх какой-то вовсе уж, наверное, износившейся обутки. Затем намеревался, вероятно, крепко-накрепко повязать обрывками истлелых бечевок, валявшихся возле.
Вяло махнул рукой куда-то в глубину:
— Там.
И верно, там искомый Камбала и обнаружился.
— Здравствуйте, — вежливо сказал Шегаев. — Камбала? Я топограф.
— Ну, ну, — Камбала понимающе кивнул, окидывая пришельца цепким взглядом. — Топограф. Как же. Это, стало быть, по части этого, как его…
— Геодезист, — пояснил Шегаев.
— Вот и я об том…
— То есть, проще говоря, землемер.
— А, землемер! — Камбала просветлел лицом. — Вот я и толкую…
— А вы тут, стало быть, агрономом?
— Агрономом, — Камбала приосанился. — По земледелию.
Ясное дело, агроном из этого уркагана был примерно как из морковки мыльница. Впрочем, Шегаев и не такое видел. Как-то раз спросил у пикетажника из блатных, как же у него среднее образование, коли складывает семь и двенадцать — и ошибается. «Тебе-то что? — невозмутимо отвечал уркаган. — Я ведь в среднем по печатному читать могу? Могу. И по письму в среднем кумекаю!..»
— Карпий говорит, у вас карта какая-то есть. Рыбовед составлял.