— На самом деле, — сказал Даг, — люди в тех краях нарезают лед зимой на озерах и хранят его в погребе упакованным в солому. Он хранится лучше, чем вы думаете.
— Это звучит гораздо более практично, — сказала Фаун.
— Угу, — сказал Вит. — Чего только не узнаешь, путешествуя. Я ж могу попробовать это дома.
Раз уж он подробно рассказал с чем им придется столкнуться, Даг позволил крестьянским мальчишкам разделиться самим для того, чтобы преодолеть первую большую гору. Этим утром четверо вьючных животных были разгружены и добавлены к упряжке фургона, а груз его был уменьшен. Бо оставили у подножия горы охранять скарб, потому что он вовсе не так оправился от раны в живот, полученной осенью, как выказывал, а Хог остался охранять Бо. План был к середине дня дойти до вершины и спуститься до первой же хорошей стоянки, а затем отправить обратно кого-то из ребят и разгруженных вьючных мулов обратно к Бо на ночь. Другая половина отряда отдохнула бы, дожидаясь их на следующий день, а затем продолжила терпеливый спуск, используя камни и бревна как тормоза для фургона, чтоб он не разбился, внезапно укатившись. После чего должно было быть еще четыре дня относительно легкого путешествия по еще одной длинной долине до того, как им снова придется напрячься.
Все шло по плану до тех пор, пока они в полдень, поднявшись наполовину, не встретили еще один фургон, заблокировавший дорогу.
Даг, сопровождаемый по пятам Индиго, объехал вокруг него и увидел странную картину.
Фургон тянуло трое мулов и тощая лошадь, запыхавшиеся и покрытые вперемешку мокрыми и белесыми сухими пятнами пота. Один из трех мулов, коренной, упал на колени, запутавшись в упряжи. Женщина стояла на коленях рядом с ним, рыдая, с пылающей головней в руках.
Хриплый, слабый голос донесся из глубин фургона, скрытых полотняной крышей:
— Подпали ему его проклятый хвост! Живо вскочит!
— Миссис, что вы делаете с этим бедным мулом? — закричал Индиго в негодовании.
Она повернула к нему красное, заплаканное лицо, перечеркнутое прядями каштановых волос, выпавших из ее прически в неразберихе.
Ей могло быть сколько угодно лет: может быть, измученные двадцать, может быть, не менее измученные тридцать. Ее рубашка была покрыта пятнами пота, а юбка была грязной.
— Он упал, не поднимется и не станет тянуть.
— Вижу, — сказал Индиго. — Если вы дотащили эту повозку сюда всего лишь с этими хромоножками, это более чем возможно. Вы с ума сошли, если хотите поднять фургон такого размера по этой дороге всего лишь с четверкой! У нашего фургона десять животных, и они едва справляются.