На одной из остановок бесшумно проскользнул высокий парень с бледным до синевы лицом. Он прилично одет, стильное пальто, в руках дипломат.
Словно воздух сгущается под его взглядом, чувствую его внимание, Рита так же напрягается, косится на меня.
— Он не человек, — едва слышно шепнула мне.
— С чего взяла?
— Я всегда это чувствую.
— Тоже оборотень, дикий?
— Нет, он другой, — в глазах девушки колыхнулся страх.
Молодой человек, хватаясь за сидения, подходит к нам, садится на противоположно сидение. Обращает на нас свой взор, его улыбка на смертельно бледном лице, вызывает оторопь.
— Мест-ные, да? — растягивая слова, спрашивает нас.
— Вроде, да, — неохотно соглашаюсь я.
— Хороший у вас город, люди приветливые, — жутко осклабился он. — Так понимаю, вы тоже ночные?
— Как-то, не улавливаю смысл? — смотрю на него исподлобья.
— Вы не люди, я это понял.
— А кто? — усмехаюсь я.
— Девочка оборотень, а ты,… ты, — он смотрит в мои глаза, вижу в его зрачках красный голодный огонь, — не пойму. А ты кто? — сдаётся он.
— Зачем тебе это нужно? — начинаю злиться.
— Как же, я всё понимаю, охотничьи угодья распределены. Как говориться: "не лезь в чужой монастырь с чужим уставом", я голоден уже давно, но, вполне законопослушен. Не стану спорить из-за дичи с ночными, хочу договориться полюбовно.
— Ты упырь? — с отвращением спрашивает Рита.
— Угадала, Причём, я рижский упырь, — в его голосе обозначились самодовольные нотки.
— А что, в Риге особые упыри, — усмехаюсь я.
— В отличие от русских упырей, мы цивилизованные. У нас традиции, родовые корни. Моё семейство идёт от знаменитого колдуна Маргуса и блистательной Тийу. Она была оборотнем, как и ты, девушка, — незнакомец попытался мило улыбнуться, но вышло гадостно.
— Так и оставались б, в своей Прибалтике. Там цивилизация, чего к нам приехал? — в упор спрашиваю его.
— Чисто из альтруистских соображений. В окрестностях Херсонеса есть старое заброшенное кладбище, там покоятся мёртвые упыри, надо поднимать их, время пришло. Но с дороги изголодался, я бы испробовал бы ту, с красными гвоздиками, — из его груди вырывается свистящий звук, судорожно дёрнулся кадык.
Чувствую кожей, Рита боится, вероятно, знает, не справится с ним. Я, в обличии человека и подавно. Где-то слышал, убить их крайне сложно, то ли осиновый кол нужно загнать в живот или нашпиговать серебряными пулями.
— Знаешь, как тебя…
— Вита-с, — услужливо подсказывает упырь.
— Так вот, Вита-с, езжай в свою Прибалтику обратно, поднимай у себя упырей из могил, наших оставь в покое.
— Как грубо, — Вита-с пристально смотрит на меня, пытается понять, насколько я могу быть ему опасен. — А как же сострадание? Любовь к ближнему своему, — тонкие губы змеятся в усмешке, — так понимаю, ту толстую свинью, мне не отдадите.