— Теперь ты, — касаюсь хрупкого плеча Кати.
— Эх, в мои, то годы такие подвиги, — шутит она и бесстрашно сползает вниз.
— Сколько ей лет? — в некотором замешательстве спрашивает Ли.
— Скоро восемнадцать, — усмехаюсь я.
— А у меня такое чувство, что ей не меньше тридцати, — сознаётся Ли.
Рита хмыкает, щёлкает над его головой страшными челюстями, Ли, от греха подальше, живенько проваливается в шахту.
— Ритуля, чего на него взъелась? — с укором говорю я.
— Больно он мне нужен, — рыкнула она и прыгает вниз. Верёвка натягивается как струна, словно под чудовищным весом.
— Теперь ты, — обращаюсь к Эдику.
Он лихо скользнул вниз, почти полностью ослабив верёвку на рогатке, мгновенно исчезает в темноте. Обладая такими мозгами, быть таким шалопаем. В голове не укладывается такой симбиоз, но, Эдик странный во всём.
Некоторое время смотрю вниз, постепенно до сознания начинает доходить смысл того, какая огромная высота. На дне передвигаются огоньки, не больше вспышек от спичек, озноб пробегает по спине. Мне сигналят, пора, я вздыхаю.
На удивление спускаться не страшно, в темноте не видно окружающего пространства, летишь, словно в чёрном мешке, даже расслабился, отпустил верёвку и едва не влип в землю, вовремя выбросил самохват. Дёрнулся как червяк на паутине, но, зад не отбил, завис в сантиметре от земли, растопырив в разные стороны ноги.
— Кирилл, когда-нибудь доиграешься, — неодобрительно ворчит Осман, пытаясь расклинить язычок самохвата.
Хорошо темно, иначе б все видели, что я покраснел от стыда.
Стоим на бетонных плитах перрона, как-то всё не реально, столько средств и сил вбухали и забросили. Насколько мне известно, даже под морем могут провести метро. Что-то здесь явно не так, замораживать строительство из-за плавунов или подземных рек, вряд ли стали, есть много способов обойти такие препятствия. Очевидно, заброшенное метро нужно неким враждебным человеку силам. До поры до времени им приходится скрываться в подземельях, где копят мощь и злобу. Я в ужасе от того, что под Москвой целая сеть заброшенных ходов и всё это переплетается между собой. Сколько в них прячется ненормальных людей и всевозможной нечисти. Месяцами можно ходить по лабиринтам и однажды умереть, растворившись в желудках крыс.
— Куда пойдём? — Осман светит фонарём и в такт лучу ведёт стволом автомата.
— В туннель, — указываю на блестящие рельсы.
Прыгаем на шпалы, в стороны разлетаются брызги грязной воды.
— Однако, грязно здесь, — морщится Катя, цепляется за Эдика, чтобы не коснуться склизких стен.
На лице у Германа Ли блуждает бледная улыбка, но автомат держит уверенно, ощутимо попахивает чесноком, опять его наелся. Но, вряд ли это поможет от упырей, одна надежда на серебряные пули.