— Ритка у нас резкая, — хмыкает Катя.
— Просто я с ними же сталкивалась, быстрые они очень, момент поймать нужно, — не рисуясь, отвечает Рита.
В отдалении корчится седой старик, загребает руками, пытается зарыться в землю, но под ним рельсы и шпалы.
Осторожно подходим. Он вскидывает голову, в глазах лютая ненависть, седые волосы слиплись, под кожей явственно просматривается череп, воняет полуразложившимся трупом. Упырь с шумом нюхает, дёргается кадык, из уголков тонкого рта тянется липкая слюна, наползает на узкие клыки и болтается в воздухе как жидкий клей, не в силах разорваться.
— Зачем всё усложнять, — Катя наводит на него автомат.
— Подожди, — отвожу ствол, — хочу задать ему пару вопросов.
— Да он и ответить ничего не сможет, слюной вся пасть залеплена, — кривится Рита, но всё же опускает автомат вниз.
— Ты кто? — обращаюсь к упырю.
Он встрепенулся, лицо искажает судорога, приоткрывает рот, выдувается пузырь, лопается как жвачка, залепляя ему нос, повеяло зловоньем, меня едва не вворачивает, отшатываюсь в сторону.
— Не нравится? — скрипит насмешливый голос. — Вы бы посидели в могиле шестьдесят лет, посмотрел бы на вас.
— Куда тебя несли? — требую от него ответа.
— Зачем мне тебе отвечать, — с большим трудом отвечает упырь, устало роняет голову на грудь. — Помоги мне сесть, — неожиданно говорит он.
Я едва не делаю шаг, но вижу, как в глазах блеснул голодный огонь, и напряглись жилистые руки. Ах, сволочь, напоследок хочет вонзить в меня клыки!
— А если я тебя оставлю в покое, скажешь куда направлялись? — присаживаюсь на корточки, не свожу взгляда с застывших длинных рук.
— Что мне здесь, место плохое, камень и металл, могилу не вырыть, любой сможет обидеть старика. Если б ты отнёс меня к мягкой земле? — хитрит упырь.
— Не прокатит, — усмехаюсь я. — Впрочем, как хочешь, шанс тебе давал, — поднимаюсь, скидываю с плеча автомат.
— Не надо, — устало прикрывается рукой упырь. — Ты действительно оставишь меня в покое?
— Разумеется, — оживляюсь я.
Упырь некоторое время молчит, уронив голову на грудь, затем с трудом поднимает взгляд, угрюмо смотрит. В глубоко сидящих глазах горит тёмный голодный огонь.
— Если дашь глоток крови, о многом тебе поведаю.
— Хочешь вонзить в меня клыки? — я дёргаюсь в омерзении. — Так инфекцию можно подхватить. Верно, шестьдесят лет клыки не чистил? — отпускаю язвительную шутку.
— Да кто ж мне даст испытать блаженство укуса, — соглашается упырь, — в стакан
налей.
— Хорошо, — решаюсь я, достаю финку.
— Подожди, — Рита решительно отбирает у меня нож, — своей налью.