— До этого не дойдёт, — содрогнулся я. — Пока живём в СССР, этого не допустят.
— Угу, пока живём в стране Советской, — хмыкает Рита. — Папа говорит, СССР развалится, и к нам непрерывным потоком хлынут "западные ценности".
— Что за бред! Советский Союз будет стоять вечно, — не верю я. — А, что он ещё говорит? — всё же интересуюсь я.
— Война начнётся, с Кавказом. Поезда под откос будут пускать, города бомбить.
— Фантазёр, твой папа, — откровенно смеюсь я.
Рита нахмурилась, смотрит недоброжелательно. Судя по всему, отец для неё авторитет.
— Ты меня извини, конечно, но, всё будет иначе. Я, вот, в армии служу. Так у нас самая настоящая дружба народов. У меня друзья, один аварец, другой кореец.
— Ты не показатель, — резко заявляет девушка. Видно ей ещё обидно за своего папу.
— Поживём, увидим, — не хочу с ней спорить.
— Поживём, увидим, — со вздохом соглашается она. — А вы в Севастополе недавно?
— Вроде, нет. Родился здесь.
— Странно. Ни разу о вас не слышала.
— А, что, много таких как мы?
— В Севастополе я, отец, да Дарьюшка. Вот вы ещё появились. Только не пойму, вроде Ассенизаторы, в тоже время, на оборотней не похожи. А вдруг вы дикие? — в её глазах всплывает ужас.
— И дикие есть? — удивляюсь я, а Рита успокаивается.
— Слышала о них, но не встречалась. Они никому не служат. Ни добру, ни злу. Дикие. Послушай, а пойдём, с отцом тебя познакомлю!
— Поздно уже. Ночью, к девушке.
— Не бери в голову, для нас ночь, что день.
— А мать как к этому отнесётся?
— Её нет. Погибла.
— Извини.
— Ничего. Это давно было, даже лица не помню.
— Что ж, пойдём. Только телефон у вас есть?
— Конечно.
— Матери надо позвонить, наверное, опять переживает. Далеко живёте?
— На Вакуленчука, у гастронома.
— Так мы соседи, это совсем близко от меня. Мой дом рядом с детским садиком.
— Там моя бабушка живёт, на первом этаже. Правда, её окна ниже уровня земли.
— Бабушка? А почему не вместе живёте?
— Дарьюшка не хочет, к тому же, она там район убирает.
— Её Дарьей звать? — что-то кольнуло мне память.
— Нет, Дарьюшкой, — мягко поправляет меня девушка. Очевидно, любит её.
Спускаемся в балку, где-то в стороне мой институт, построен на отшибе, к нему ведёт длинная дорога. Её прозвали "Дорогой жизни", зимой по ней разгоняется студёный ветер, набирает силу и, лупит со всей дури в институтские корпуса и общежития, вымораживая всё тепло.
Помню, занимались в аудиториях, трёх сотках, так, прямо внутри, у двери, наметало не хилый сугробчик, многочисленные щели не задерживали снег. И ничего, надевали перчатки и писали лекции. Студенты, народ закалённый!