ВРЕМЯ, КАЖЕТСЯ, ОСТАНОВИЛОСЬ.
Только рев движка, мечущаяся под лопастями трава и бесконечное ожидание. Вдруг глаза уловили движение в вершинах деревьев. Их ветви, словно срезанные невидимой косой, падали и тут же, подхваченные потоками теплого воздуха, уносились прочь. "Пули!" — сообразил он. — "Чечи" пытаются достать, но вертушка прикрыта склоном и пули только секут верхушки…"
Сверху, на бреющем, упруго простригла воздух "восьмерка". Слух уловил знакомый треск пулемета. Ведомый дрался, сдерживал натиск боевиков.
Наконец, из леса на поляну выскочили десантники. На руках тащили раненых. Подбежали к борту. Грубо, торопливо забросили их внутрь и вновь кинулись к лесу. А навстречу им из леса к вертушке уже бежали, пригибаясь от ветра, знакомые фигурки в летных кожанках, экипаж сбитого Ми-8. Живые!
— Сто сорок третий сбит! Наблюдаю падение и взрыв! — обжег слух доклад ведущего второй пары прикрытия.
Сергиенко сбили! Это чертово предгорье забрало еще один вертолет!
Даже сквозь гул движков он слышал, что треск очередей приближается. Неожиданно лопнуло зеркало, его осколки брызнули в форточку, и прямо в центре зеркалодержателя появилась круглая дырка. Нащупали!
Следующая пуля прошила борт у левой ноги Салимова и, высверлив ровную дырку в стойке кресла, ушла куда-то за его спину в салон.
На краю поляны вновь появились фигуры десантников. Они бежали к машине, но даже на бегу то и дело оборачивались к лесу, замирали, вскидывали оружие и полосовали очередями кусты. И в этом их отступлении была какая-то особая, выработанная войной слаженность, ритм. Пока одни перебегали от опушки к борту, другие прикрывали их огнем. Потом сами откатывались под прикрытием очередей товарищей.
— Володя, ты как? — услышал он голос ведомого.
— Собираю людей! Скоро буду взлетать. Что у тебя?
— Наседают! Дырявят, как шумовку. Володя, побыстрее! "Чечи" совсем близко от тебя. Повторяю, "чечи" сов… — голос ведущего вдруг оборвался. Очередная пуля разбила станцию.
А за спиной уже гремели в салоне карабкающиеся туда десантники. Он почувствовал, как осела под их весом вертушка. За бортом мимо кабины к дверям на руках протащили солдатика с залитым кровью лицом, потом еще кого-то на плащ-палатке.
Неожиданно он почувствовал, как что-то зло и сильно куснуло левое запястье. Инстинктивно отдернул руку, поднес ладонь к лицу. В запястье впился развороченный, распоротый корпус от часов. Пуля попала в циферблат и, срикошетив, вмялась в приборную доску.
— Все, командир! Все на борту! Взлетаем! — услышал он сквозь рев движков крик борттехника над собой.