— Гардения, ты выросла! — воскликнула тетя Лили.
— Боюсь, что так, — ответила Гардения. — Мне ведь уже двадцать.
— Двадцать? — Казалось, у тети Лили перехватило дыхание. Прикрыв на секунду глаза, она простонала: — Ивонна! Где мои порошки? Голова болит невыносимо.
— Вот они, ваша светлость.
Ивонна с маленьким серебряным подносом подошла к кровати. На подносе стоял стакан воды и черно-белая коробочка с белым пакетиком.
— Дай мне два, — приказала герцогиня, протягивая руку за водой.
— Вы ведь знаете, ваша светлость, доктор говорит… — начала Ивонна, но герцогиня ее резко оборвала:
— Не имеет значения, что говорит доктор! Когда у меня такие бурные, как вчера, ночи и когда моя единственная племянница приезжает и сообщает, что моя сестра умерла, мне нужно что-то принять. Принеси мне бренди и содовой. Я больше не хочу кофе. Одна мысль о нем вызывает у меня тошноту.
— Хорошо, ваша светлость, — смиренно проговорила Ивонна, что яснее всяких слов выражало ее неодобрение.
— И побыстрее, — добавила герцогиня. — Я не собираюсь ждать весь день. Мне хочется выпить сейчас.
— Сию минуту, ваша светлость, — ответила Ивонна, метнувшись через комнату.
— Двадцать! — повторила герцогиня, глядя на Гардению. — Не может быть. Это невозможно.
— Никуда не денешься, люди становятся старше, тетя Лили, — сказала Гардения.
Тетушка прижала руку ко лбу.
— Увы, это бесспорно, — проговорила она. — Боже! Какой же старой я себя чувствую!
— Мне не хотелось беспокоить вас вчера вечером, — извиняющимся тоном сказала Гардения, — но мне казалось, будет бестактным, если я лягу спать, не сообщив вам о своем приезде.
— Ты сделала все правильно, — одобрила ее герцогиня. — У меня не было возможности уделить тебе внимание. Кроме того, я не думаю, что в твоем платье можно появиться на приеме.
Перед мысленным взором Гардении появилась циничная ухмылка лорда Харткорта.
— Конечно, — робко пробормотала она. — Боюсь, я была одета не для вечера.
— Хотя, конечно, ты в трауре, — сказала тетушка, — но, прости меня за мои слова, это платье на тебе такое старомодное.
— Оно мамино, — объяснила Гардения, — и это все, что у меня есть.
— Ну, мне кажется, это роли не играет, — слабо проговорила герцогиня. — Ты ведь не собираешься оставаться, не так ли?
На мгновение воцарилась тишина, на мгновение, в течение которого обе женщины пристально смотрели друг на друга. Наконец с дрожью в голосе Гардения произнесла:
— Тетя Лили, но я не знаю, что делать. Мне больше некуда, совсем некуда идти!