И, какой бы быстрой ни была смерть, он успел наполнить ее болью.
«Потеря крови, вызванная травматическим шоком»
Перечитываю диагноз несколько раз.
Умерла от боли.
Кладу отчет на крышку стола.
Почему они так доверяли ему? Почему шли за ним?
Перед глазами плывут образы грязного рва, заполненного чавкающим месивом. Сколько тел похоронило под собой обрушившееся подземелье? Вижу бледные пальцы, с налипшей грязью. Черноту, забившуюся под синие ногти.
Их было много. Слишком много для простой случайности. Следуя за ним, девушки не должны были видеть его лица.
Вспоминаю тела, болтающиеся на крюках. Блеск обнаженной плоти…
За стеллажом что-то щелкает и падает на пол. Резко оборачиваюсь и вижу, что шнур болгарки больше не провисает в воздухе. Лежит кривой линией на кафеле.
Замираю. Слышу, как шелестят полиэтиленовые занавески. Кто-то проходит сквозь них, удаляясь в коридор. Улавливаю еле различимые шаги босых ног.
Рассматриваю прозектуру через щель, старясь унять испуганное сердце. Но вижу только анатомический стол, залитый кровью.
Во что верил я, борясь с собственными демонами? В справедливость закона? В свет, разгоняющий тьму? В людей, в чудовищ? Та девочка, что умерла под колесами моей машины, во что верила она? И почему в этой темноте, я до сих пор не увидел проблеска ее широких глаз?
Осторожно выхожу из-за стеллажа, держась холодной стены. Замечаю огрызок провода, торчащий из розетки, его разноцветные жилы, разорванные чьей-то сильной рукой. Не чувствую присутствия человека. Ощущаю запах чего-то неживого. Здесь, внутри мира рухнувшего во тьму.
Сжимаю мокрые от пота кулаки. Грязные капли падают на пол. Въедаются в него серыми кляксами.
Подбираюсь к краю выхода. Отодвигаю угол пленки, стараясь рассмотреть коридор. Но он открывает мне лишь свою часть, залитую электрическим светом. Она пуста.
Всего шаг. От страха к правде. И я делаю его. Но застываю, зажатый тисками белых стен. Не верю.
В коридоре кто-то стоит. Человеческая фигура, скрытая саваном простыни.
По горлу моему сползает озноб. Сухой и острый, он мешает дыханию, режет гортань. И боль эта, заставляет дрожать мои руки.
— Кто ты?
Слышу свой шепот. Трещины на высохших губах заполняет красная соль. Но фигура молчит.
— Я найду его, слышишь?!
Я уверен, это она. Оксана. И поэтому, повторяю снова:
— Я найду его…
В желудок вползает боль. Крюками, на концах щупалец, она принимается рвать мои внутренности. Но я не боюсь больше.
Иду. По хрустящей плитке. К ней. Грязные пальцы тянутся к простыне. Оставляют на ней черные шрамы. И, медленно, стягивают с тела…