Кто-то спускается по ступеням. Погружается в серость. Смотрю в удивлении. Ничего, кроме солдатских ботинок. Даже не тень — нечто, не имеющее названия. Пустота, обретшая голос.
— Антон Владимирович!? Кто тут из вас Антон Владимирович Сиб…
— Я, — поднимаю руку, обрывая пришельца. — Это я. Что произошло?
— Установили владельца дома. Прокурорский просит подняться.
— Я не поднимусь.
Больше мне сказать нечего. Но ботинки не уходят. Стоят на предпоследней ступеньке. В кишки возвращается пульсация. Как предзнаменование нового приступа. Когда нервничаю, они случаются чаще.
— Так и сказать?
Голос совсем юн. Неопытен. Он еще верит в божество в синем костюме. И боится кары.
— Так и скажи! Мы работаем! — женщина уверена, что имеет право защищать меня.
Но от ее слов, действительно, становится легче. Думается, будто я могу любить. Словно…готов?
Любовь. Что она есть? Этот подвал? Остывшее, изуродованное тело? Грязное удовлетворение похоти? Что? Вопросы. Крюки. К какой любви готово мое сердце?
Ступени натужно скрипят под тяжестью ботинок. Все выше и дальше. И наконец, смолкают.
— Спасибо, — я искренне благодарен.
— А следовало бы подняться.
Пожимаю плечами. Может и так. Но боги всегда снисходят к людям, когда это необходимо. Так и люди, ищут червей. Нужно только дождаться понимания. А ждать я умею лучше всего.
— Осмотрите клетку…
— Хо-хо!
Голос из серого угла, где-то за моей спиной. И тут же глухой стук тяжелого металла о деревянный пол.
— Мерзость! Что это за дрянь?..
Они нашли цепь. И что-то еще.
Разворачиваюсь к голосам. Вижу две черные тени у стены. И снова мне кажется, будто кто-то смотрит на меня. Пристально и осуждающе. Кто-то пятый. Тот, кого здесь быть не должно.
Оксана?
На полу лежит массивная цепь, похожая на змею. Подхожу ближе. Присаживаюсь, рассматривая крупные кольца. Нет. Цепь не та. На последних звеньях засохшие бурые пятна.
И то, что напугало моего коллегу. Клок волос, с осколками черепа.
Сломанные колени тут не при чем.
Еще чья-то жизнь.
Смотрю на русый локон, прилипший к последнему звену. Не делаю предположений. Знаю — он принадлежит девушке. Такой же, как Оксана. Одной из многих.
— Антон, а разве та девушка…
— Нет!
Оглядываюсь на испуганный женский голос. Ей страшно. Она впервые понимает, что все это не игра. Что все мы стоим сейчас на костях, внутри ужасного места, пропитанного болью и страхом. Падальщики, слетевшиеся на пир, угощения на котором вдруг оказались чересчур кровавыми. И горькими.
Мне хочется ее приободрить, но вместо этого я говорю ей правду.
— Ее не били по голове…
Лера. Имя приходит само собой. Эту напуганную женщину зовут Лера!