. Возможно также, но об этом ни в коем случае нельзя говорить с уверенностью, что в ответ на клятву верности Боэмунду было позволено сохранить за собой, под властью императора, любой участок на плодородных землях между Антиохией и Алеппо, какой ему удастся отвоевать у турок
[431]. Однако почти не остается сомнений, что именно на этом этапе личные амбиции Боэмунда начали принимать конкретные очертания и что сейчас его главной проблемой был метод, при помощи которого эти амбиции можно было воплотить в жизнь. Тогда же в среде лидеров крестового похода возросла его собственная значимость, что дало ему возможность оказывать влияние на отношения между крестоносцами и императором по любому вопросу.
Как оказалось, он обострил эти взаимоотношения. Цели западных рыцарей и воинов императора, конечно же, были разными: первые хотели вернуть святыни, а первоочередной задачей вторых было защитить империю. Но Боэмунд не только разделял интересы своих западных сторонников, теперь он уже четко решил получить Антиохийское княжество для себя. 1098 год принес успех его замыслам, направленным против Алексея I. Из-за дезертирства представителя императора Татисия (которое, возможно, сам Боэмунд и спровоцировал) у крестоносцев появилось чувство, что их бросили[432], и это, казалось, подтвердилось, когда Алексей, выйдя на помощь Антиохии, принял роковое решение уйти из города и оставить крестоносцев на произвол судьбы[433]. Следовательно, Боэмунд заявил не только, что его предали и что теперь он свободен от обязательств, которые налагал на него союз с императором. Весть об отступлении Алексея достигла Антиохии только после победы над Кербогхом, но Боэмунд сумел воспользоваться этим для оправдания своих дальнейших действий и, несмотря на возражения Раймунда Тулузского, Боэмунд окончательно овладел Антиохией и предоставил оставшимся крестоносцам следовать далее в Иерусалим без него.
Боэмунд отлично знал, что Алексей ему этого не простит и что теперь ему придется защищать свое новое княжество не только от турок, но и от греков. И он был решительно намерен это делать. С этого момента к императору он относился не как к союзнику-христианину в борьбе против ислама, а как к врагу, чьи владения теперь являются объектом для нападения. В частности, его внимание привлекал порт Латакия, который другие крестоносцы из норманнских земель уже освободили от турок. В марте 1098 года этот порт захватили английские моряки под командованием Эдгара Этелинга, через несколько недель его передали Роберту, герцогу Нормандии, который, однако, вскоре вернул порт восточному императору