, какового абсолютно точно не было в Нормандии до начала норманнских завоеваний. Но после 1066 года норманнская монархия в Англии продолжает без остановки производить приказы, которые поначалу едва ли можно было отличить от тех, что появлялись при Эдуарде Исповеднике. Однако постепенно эти приказы стали излагать на латинском языке, и королевский
скрипторий, где теперь трудились и английские и норманнские секретари, перешел под руководство канцлера, который тоже был нормандец. Более того, расширилась сама функция приказов. В приказах Исповедника обычно фиксировались дары земель или привилегий. В более поздних приказах Завоевателя чаще заключались повеления или запреты. Таким образом, приказ, форма которого пришла из англосаксонского прошлого, был преобразован в главное средство выражения управленческой воли норманнского короля Англии
[501]. В этом смысле эти приказы, хотя и менее умелые и четкие, можно сравнить с более поздними
мандатами (mandata), благодаря которым в XII веке Сицилией стали управлять норманнские короли
[502].
Историки часто восхищенно комментируют способ, которым король Рожер II гармонично подчинил разные народы, населявшие Сицилию, единому политическому курсу. Но это едва ли было бы достижимо, если бы не административные акты Роберта Гвискара и графа Рожера І в XI веке. Во всей истории норманнских завоеваний найдется лишь несколько эпизодов более примечательных, чем поведение внушающего ужас герцога Апулии в первые месяцы 1072 года. Палермо только что пал, но Роберт Гвискар, как нам сообщают, освобождает своих греческих заключенных и предлагает им амнистию. Затем, возвращаясь в Реджо, «он оставил в Палермо рыцаря из своего же народа, которого поставил во главе сарацин в качестве эмира»[503]. Таким образом, мусульманская административная практика не прерывалась, и даже в 1086 году в Палермо все еще был эмир (теперь его называли адмиралом), подчинявшийся норманнам. Еще в XI веке юрисдикция адмирала Палермо расширилась, и он стал эмиром всех подчинявшихся «Великому графу» владений на Сицилии и в Калабрии. Обладая такой властью, он был полностью ответственен за управление финансами и, подчиняясь графу, осуществлял полный контроль над отправлением правосудия. Вскоре его обязанности разделили между несколькими должностными лицами. Но важность этих первых адмиралов (или эмиров) очевидна, а значимость их положения в дальнейшем усиливается тем, что большинство людей, занимавших это могущественное у мусульман положение при правлении норманнов, сами были (как первый адмирал Евгений в конце XI века) греческого происхождения